Лозовский долго шарит по дну, ему трудно ориентироваться в новой обстановке.

- Нашел, - сообщает он, наконец. Но сверху никакого ответа.

- Нашел, слышите, эй, вы, птички воздушные. Что вы там оглох...

- Слышим. Не ори! Подожди две минуты. Мы тут кое - что решаем.

Через несколько минут вопрос по телефону:

- Леня, как ты себя чувствуешь? Слушай, Коваль вызывает тебя на соцсоревнование. Принимаешь? Спускаем второй понтон.

- Ну и выдумали... Ясно, принимаю. Пусть только идет скорее.

С того момента, как ребята ушли вниз и два гейзерка бурлили у баркаса, Рудику не сиделось. Он беспрерывно бегал то к манометру, то к телефону. Когда же, отфыркиваясь водой, потонули понтоны, он не выдержал и крикнул:

- Эй, парняги, наряжай и меня! Полезу посмотреть, как они на - дне соревнуются. Еще накуролесят, чего доброго...

Мы одеваем Рудика - подводного арбитра.

Рудику завинчивают иллюминатор, и он уходит под воду.

Народ ушел в кубрик. В чьей - то каюте еще слышен смех и пружинное позванивание гитары. Потом и они умолкают. В поддувшую трубу видно звездное небо. За бортом тихо шуршит вода. Легкие волны поднимают баржу и бережно перекладывают ее с борта на борт.

- Вот вы говорите: Вольнов - герой, он победил смерть. Да, если у человека на 19 - саженной глубине ломается иллюминаторное стекло, в скафандр врывается вода, и человек, будучи не в силах крикнуть, срывает с головы феску, дает ей всплыть и этим сигнализирует бедствие, конечно, такой человек недюжинной воли. Но ведь Вольное не один, Вольновых много в ЭПРОН. А Киндинов, у которого порвался шланг! Он рукой соединил два отрезка и этим спас себя. Ведь он, по - вашему, тоже герой? Когда его вытянули, вены на шее были вздуты как гофрированные шланги. А Гульба, зарывший себя в ил! Да что говорить. Мало ли... Нет, батенька, неверная у вас установка. Это хватание за жизнь, за живот свой, как говорится.

- А Токаревский, а Бацько...

И невысокий русый человек, отрицающий слово «подвиг», снова и снова рассказывает случай изумительного героизма и самоотверженности. Огонь и восторженность, с которыми он говорит об этих поступках, противоречат его же отрицанию.

- Вы знаете, что я считаю действительно героическим? - говорит, наконец, военком одесской партии Осипов. - Это подъем «Меркурия».

Тут герой - коллектив.

... В день подъема «Меркурия» над городом с утра стоял звон разбиваемого стекла. Ветер бил в бубны сорвавшихся вывесок, порол на полосы пароходные флаги, законопачивал дым обратно в трубы.

Люди мчались по улицам, наклоняясь вперед, грудью отираясь о ветер. Ветер имел имя сухое и суровое - норд-ост.

Ветер прогнал пахучую теплынь бабьего лета и проветрил город как сквозняк затхлую квартиру.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.