Тогда шахтеры садились около двери и, поглядывая на темный штрек, ждали взрыва.

Из темноты вдруг раздавался очень глухой и страшный удар; воя шахта вздрагивала от этого удара, камешки сыпались с кровли, легкая угольная пыль поднималась со всех сторон, а из штрека выползал едва заметный белый дымок.

Шахтеры собирали инструменты и шли в забои, а спустя несколько минут из темноты выходил запальщик, все такой же молчаливый и задумчивый, проходил мимо Степки и снова скрывался в темноте. Мальчик жадно смотрел на его кожаную куртку, на сумку, висевшую за спиной, и хотел крикнуть:

– Дядя, дядя, стойте, вам подручного не нужно?

Долго после ухода запальщика в штреке стоял сладкий белый дымок, от которого саднило в горле, немного тошнило, чихалось, но Степка вдыхал его с наслаждением.

«Где живет запальщик, – спрашивал себя мальчик, – разговаривает ли он с кем-нибудь, откуда берет динамит?..»

Однажды утром, когда Степка распрямлял на железной плите гнутые гвозди, собранные матерью на заводе, а Марфа Сергеевна задумчиво разглядывала лежавший перед ней будильник, у двери мастерской раздался громкий мужской голос:

– Эй, Марфа Сергеевна, ты здесь, что ли?

Степка поднял голову: прямо перед ним стоял запальщик с Центральной шахты! Он держал в руке маленький чемодан, должно быть, очень тяжелый, так как, зайдя в мастерскую, запальщик крякнул и тотчас же поставил его на пал.

– Что, принес? – спросила Марфа и смеющимися глазами посмотрела на запальщика, а затем на чемодан.

– Ну, а как же, – сказал запальщик и, поглядев на Степку, добавил: – Поговорить мне с тобой нужно.

– Со мной? – радостно опросил Степка. Запальщик покачал головой и усмехнулся.

– А ну, Степан, убирайся отсюда, – сказала Марфа Сергеевна.

Степка, волоча ноги, вышел из мастерской. Он бродил по двору, лег на землю, снова встал и обошел несколько раз вокруг запертых ворот. Он все поглядывал на мастерскую, но дверь была прикрыта.

Вечерам Степка пробрался в мастерскую и сразу, не задумываясь, начал разбирать кучу досок в углу. Чемодан был: там.

Мальчик привык разочаровываться. Очень часто, почти всегда, – мысль его искала необычайного, а жизнь упрямо не хотела быть таинственной и раскрывалась просто и неинтересно. И Степка даже растерялся, заглянув в чемодан: в нем лежали револьверы!

«Может, игрушечные?» – подумал Степка, от неожиданности не поверив тому, что увидел.

Но нет, тяжелые рукоятки, заржавевшие дула и барабаны - все это было настоящим, взрослым.

На утро Марфа Сергеевна посмотрела на расстроенного, зевающего Степку, все время косившего глаза в угол, и поняла, что мальчик уже заглянул в чемодан. Она не рассердилась, а подозвала Степку к себе и сказала, что если он кому хоть слово скажет, то пропадут сразу все: мать, дед Платон, сам Степка и много всякого народа.

– Никому, слышишь? – говорила она, глядя Степке в глаза. – Якову не говори, он пьяница, выпьет шкалик и продаст нас всех своим языком.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.