Замнаркома

Мне было 11 лет, когда у вас, в Москве, красногвардейцы брали Кремль. Жили мы тогда около города Ош. Октябрьский переворот прошел городами, мы о нем не знали.

В 1917 году умер отец. Потом пришел голод У матери нас было пятеро, ели мы жмых хлопковый, траву ели. Меньших братьев и сестру вздуло, и они умерли, а я с матерью ходил по дорогам, просил и только хлебом подаяния выжил. Но хил остался на все следующие годы, пока в 1928 г. не послала меня советская власть на курорт. Теперь толстый.

Остались у матери я с братишкой, и ушла она с голодухи к другому мужу. Правда, согласился он кормить только ее и маленького, а меня к себе не пустил: «Пусть работает пастухом».

Я пас овец бая Кулбая. Весною мне сдавали полсотни новорожденных ягнят и говорили строго: «Потеряешь хоть одну, убьем». Я их стерег, к вечеру пригонял к юрте и там Зайна - хан.

жена бая, кормила меня лепешками.

Я не был виноват, но один баранчик сдох. Вечером мы все сидели в баевой юрте. Были гости Бай повернулся ко мне. Мне стало страшно: вот пришел расчет за смерть баранчика. Но бай улыбнулся и сказал: «Ты, Ашурбек, у нас хороший. Подойди же сюда и возьми хлеб». Я улыбнулся навстречу его улыбке, мне стало тепло внутри и ласково, и я шагнул навстречу куску. Я протянул руку, но он выдернул хлеб и, другой рукой перехватив мое запястье, стал бить меня своею короткой палкой и ругать острыми словами, бить и ругать за то, что баранчик умер.

Короткой палкой своей он вбил в меня ясную киргизскую пословицу: «Бай хорош, ему бог помогает, а бедность - наказание божье».

Это было в 1921 году. Басмачи ходили по Киргизии. Бай выгнал меня, не дав ни кусочка хлеба, на ту же голодную дорогу.

Сейчас я большой, спокойный и образованный но если ругнет меня кто «баем», я плакать могу ночью, и шевелятся пальцы мои жестоко бить и даже убить за такую обиду...

Басмачи налетали, грабили. Советская власть стала организовывать отряды добровольческой милиции для борьбы с ними. Такому отряду выстроили барак около нас. Возле барака этого я остановился и простоял много дней, побираясь то обрезком мяса, то ломтем хлеба.

Стоял и прижился. Золу громадного барачного очага из - под котлов, врытых в землю, сносили в закуту, за комнатой. В этой закуте, в теплой золе, я стал жить. Дышать было трудно, сухо, но зато тепло. Всю зиму так прожил, выходя покормиться на питательном пункте. Год голода был тогда, до 300 человек ежедневно стояли в очереди за кусочком хлеба и чашкой похлебки.

Севши, я оставался около питательного пункта, силясь выпросить еще хлеба.

Однажды я стоял на дороге и увидел, что едет верхом Каймаков, председатель ревкома и начальник гарнизона. Каймаков был не киргиз, а казак, но он тоже был неграмотный. Его любили бедные киргизы и, разговаривая друг с другом, гордились им. Он ехал от милицейского барака в Кашмир - кишлак - мое селение. Мне было очень голодно, я остановил его громким плачем. Он не проехал мимо, хотя мало ли в это время плакало голодающих мальчишек на дорогах, хватая за стремена всадников...

Я кричал, что мне хочется хлеба, что у меня умер отец, а новый муж моей матери не пускает меня в юрту и что бай бил меня за баранчика, а на питательном пункте трудно получить второй кусочек хлеба.

Каймаков выслушал всё и сказал: = - Иди за мной.

Он ехал тихо, мы скоро пришли в дом, он вызвал сына, велел ему снять с себя что лишнее и старое и дал мне. А потом определил меня в детдом.

Так я понял, что такое «уриат». «Уриат» - это новая жизнь. Это то, чего никогда не мог иметь киргизенок, если не было у него богатых родителей или хорошей работы, а вот я пас баранчиков, я не был сыном бая, но меня и еще 80 ребят кормили каждый день без пропусков и в определенный час.

Я не мог заплатить учителю, но учитель приходил каждый день, читал нам книги, рассказывал про новую власть, которая сделала «уриат».

Затем пришел день большого праздника, мы вышли на улицу, но не стадом, а строем, и я нес впереди знамя, а на знамен» было написано: «Умирай бай! Будь здоров, малай!».

Я нес знамя, было весело мне и таким, как я. Но были в детдоме и байские сыны. Они выучились, как и мы, некоторые из них даже стали членами партии. Но не забылось, что они дети бая.