Каковы же основные признаки синкретической психологии? Особые чувства, мысли, словесная игра. Нет наблюдательности, осознанного внимания. Нет знаний о мире – нет и основных различающих способностей. Мир для детей – как для нас ночное небо: на нем много звезд, а как они называются, в какие складываются созвездия, мы чаще всего не знаем. У детей как бы сказочное сознание: вместо знаний о вещах – мифы о вещах, детские сказочные представления.

Наверно, где-то года в два-три мир смутно делится на три части. Первая – и самая близкая – мать с отцом. Вторая – знакомые вещи: игрушки, одежда, домашняя обстановка. Все они друзья, с каждой можно разговаривать, и их любят, относятся к ним, как к близким. Третья группа – все незнакомое, неприятное: камень, о который ушибаешься, чужой человек, лекарства, уколы, боль вообще. Иногда к третьей группе относится надоевшая манная каша, мама, которая шлепнет, папа, который строго скажет.

Между группами границы открыты, вещи переходят из одной в другую, и очертания групп туманны. Муравей, который укусил, переходит из хорошей группы в плохую. Каша, когда ее долго нет, опять делается другом.

Вещи видны смутно, как облака ночью, связей между ними нет или почти нет. Себя и то малыш не осознает, не понимает, что он – это он. Себя для себя как бы не существует, а когда начинается осознание своего, «я», начинается и переход к аналитическому сознанию.

Нестреноженные таланты

Пожалуй, самое золотое детское время от двух до пяти лет. Малыши уже многое умеют сами, уход за ними круто облегчается, а забавность круто вырастает. Одна из главных «интересностей» этого времени – перлы словесного детского творчества.

Малышу ничего не стоит создать слово, до которого не додумается ни один поэт. «Лакти», – снайперски говорит двухлетняя девочка о крашеных ногтях. «Мамочка, полинуй меня», – просит она и тянет к маме щеку. В три года она кормит куклу и наставляет ее: «Не зажмуривай рот», – а увидев сардельку, бурно радуется: «Ой, сосискина мама!» В четыре года она нечаянно сплавляете одно слово мужа и жениха, в другое царя и короля – и рассказывает, как принц стал Золушкин мужих, а его папа, цароль, сказал, что Золушка лучше всех танцует.

Родители часто жалеют, когда малыш выходит из этого возраста: он как бы тускнеет, теряет младенческую прелесть, перестает быть трогательным, наивно незащищенным. Резко спадает его необычность, он осваивает правила речи и поведения, и его забавные отклонения от них почти совсем пропадают. Все меньше у него отходов от обычной колеи, выходов за рамки привычности – того, что мы почему-то боимся назвать блестками таланта, всплесками творческого детского поведения.

А ведь дело именно в этом. Возраст до пяти лет – золотой век младенческой талантливости. Правила еще не отстоялись в голове малыша, звенья их не сплелись в жесткие цепи, которые мешают двигаться. Малыш сам, на ощупь орудует этими правилами: то берет одно вместо другого, то сплавляет их в немыслимые сочетания – стихийно творит множество деталей своей жизни. Он именно творец – искатель, познаватель, строитель, и чем меньше мы «стреноживаем» его по мелочам, чем больше даем будничной свободы и самостоятельности, тем больше в нем крепнет естественная для детей, нормальная творческая жилка.

Словесное творчество – только, наверно, самый заметный знак этой подспудной детской талантливости. Психика малыша – здорового, не забитого строгостью – свободна от пут, в ней, как почки в апреле, набухают самые разные способности – и невероятно сильна способность к развитию всех способностей.

Чтобы эти почки не погибли, чтобы способности, которые так и рвутся на свет, раскрылись, им нужен и этот свет, и тепло – свет умного воспитания, тепло умной любви.

В большинстве случаев мы, к сожалению, не умеем продлить золотой век детства: не умеем развивать малышей так, как этого ждет, хочет, требует сама их глубинная психологическая природа. Не умеем, потому что не знаем детскую психологию, не знаем, что именно делать, чтобы развертывались свернутые в ней пружинки.

А что бывает, когда в семье два или три ребенка и они рождаются с промежутком в несколько лет? Тогда на смену возрасту одного малыша приходит возраст другого, и родители вдвое, втрое больше наслаждаются им, получают от детей в два, в три раза больше излучений той неповторимой младенческой человечности, той безмятежной счастливости, которая так просветляет всю нашу жизнь, так насыщает ее радостью.

И дети лучше растут, когда их двое-трое, когда они все время с себе подобными, с такими же, как они, по всему складу эмоций, мыслей. От них они могут многое получать куда легче и проще, чем от взрослых, и это заметно облегчает все воспитание. В них меньше эгоизма, они легче привыкают к общению с другими малышами, в них раньше вырастает тяга к такому общению, способность к нему. А это лучше готовит детей к общественному воспитанию, явно уменьшает нагрузку взрослых. Старший может быть младшему немножечко матерью или отцом, а воспитывая младшего, он от этого воспитывается и сам.

Знаменитые Никитины убеждены, что воспитывать нескольких детей гораздо легче, чем одного, и вполне возможно, что они правы; растить нескольких труднее, а воспитывать проще. То же самое, кстати, говорил в свое время и Макаренко: «Воспитание единственного сына или единственной дочери гораздо более трудное дело, чем воспитание нескольких детей».

Автопортрет счастливых воспитателей

Все мы, наверно, понимаем, что домашнее счастье или несчастье во многом зависит от того, какие в семье дети и хорошо ли, дружно ли растят их родители. Дети или сближают жену и мужа, тех, у кого хорошие отношения и похожий воспитательный подход, или отдаляют их, особенно тех, у кого неверные или непохожие воспитательные взгляды.

Последние годы я слежу за жизнью нескольких счастливых семей (именно счастливых, не просто хороших), и в каждой из них дети – один из главных фундаментов счастья. Мужья и жены из этих семей говорят: любовь к детям углубляет нашу любовь друг к другу, а любовь друг к другу усиливает любовь к детям.

Дважды я проводил «круглый стол» счастливых семей: его участники отвечали на разные тест-анкеты, в том числе о воспитании. Вот что ответила самая младшая и самая неопытная пара – Лайла и Петерис Блате из Латвии (Петерис – колхозный садовник, Лайла – инженер, они живут под Ригой), рассказывая о своих детях – Гирте (3,5 года) и Томе (1,5 года).

Обратите внимание: вопросы в анкете подобраны так, что охватывают почти все главные стороны развития малыша и все главные основы родительского воспитательного подхода. Ответы на них очень естественно и ладно смыкаются друг с другом, как веточки, которые растут из одного ствола, как штрихи, которые создают рисунок. Перед нами как бы портрет – правда, штриховой, схематичный – воспитания, которое делает детей и родителей счастливыми.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.