Когда на съезде партии объявили: «Подготовиться Чичерову», – я еще раз стал просматривать текст своего выступления. Дошел до слов о блокаде Ленинграда, и сразу ком к горлу... Успокоился в последний момент, уже на трибуне. Так всегда: стоит вспомнить блокаду – трудно говорить, голос срывается, будто все было совсем недавно. Эта память до конца дней сохранится.

Мое поколение рано повзрослело. К началу войны мне было всего восемь лет. В осажденном Ленинграде вместе со своими сверстниками таскал песок на крыши, красил чердачные перекрытия, носил снег на кухню. Вкус блокадного хлеба с примесью древесной муки и целлюлозы помню до сих пор...

Мне как-то сказали: вы в юности прошли испытание голодом, а сейчас молодежь тоже проходит нелегкое испытание – сытостью. А ведь во многом это верно! Живем мы теперь лучше, обеспеченней. Материальный достаток часто подталкивает родителей к такой позиции: мы, мол, многого не имели, так пусть дети наши забот не знают. И вот с опасной легкостью исполняются любые прихоти подростка, не сознающего еще цену вещам, человеческому труду. А в результате духовные ценности оттесняются в сознании ценностями материальными, воспитывается потребительское отношение к жизни. После такого «воспитания» в семье нелегко приходится молодому человеку, попавшему в трудовой коллектив. Да и самому коллективу очень трудно – я это знаю по себе, по нашей бригаде – очищать некоторые молодые души от налета эгоизма, иждивенчества, нежелания работать на совесть.

Всякий труд нужен людям. Но когда видишь на Невском, на улицах других городов молодых парней, торгующих мороженым, сигаретами, разливающих в киосках квас и пиво – а в последние годы таких стало больше, – удивляешься и досадуешь. Я считаю, что в этом проявляются элементы нечистоплотного, что ли, отношения к жизни. Да, всякий труд нужен, но если ты молод и здоров, то и дело себе выбирай соответствующее.

В нашей семье превыше всего ценились чувство долга, ответственность, уважение к труду. В семье я получил основы нравственной и трудовой закалки.

Отец, Степан Степанович Чичеров, в молодости работал слесарем на Балтийском заводе. В архиве предприятия мне удалось найти один документ. В нем говорится, за что был уволен Степан Чичеров: в дни забастовки вывез из цеха на тачке и вывалил в лужу одного из служащих завода. По приказу губернатора Петербурга отец был «подвергнут обыску и аресту за агитацию и подстрекательство к забастовке», ему запретили жить в столице. В двадцатые годы он в числе двадцатипятитысячников был направлен председателем коммуны на Псковщину, и только перед войной семья наша вернулась в Ленинград. Отец работал на «Лентрублите», мама, Мария Павловна, преподавала в школе русский язык и литературу.

...Нас, едва живых от голода, вывезли из блокадного Ленинграда по Ладоге. Оказались мы в Башкирии. Маму выбрали председателем колхоза, отец работал в кузнице. Тогда десятилетним мальчишкой начал помогать ему и я. Приходил на рассвете, раздувал горн. Моя забота – мехи. Дотягивался до отполированной ладонями ручки и тянул вниз. Сжимались кожаные бока мехов, подавали воздух на раскаленные угли, нагревалась на них железная плаха. Отец выхватывал ее из огня, бросал на наковальню, бил молотом. Умел выковать и лемех плуга, и зубья для бороны, и заступ...

Конечно, хотелось мне не горн раздувать, а побегать с ребятами на выгоне, в лапту поиграть. Но не мог, не имел права. Однажды выдался особенно трудный день – началась уборочная страда, всем требовалась кузница. К вечеру я едва держался на ногах. Рву мехи вверх-вниз, заготовка уже разогрелась, а отец стоит возле наковальни, оперся на ручку молота и будто застыл. Теперь понимаю: выбился из сил побольше моего. А тогда не выдержал я, бросил работу и за дверь. И вдруг, уже на пороге, слышу:

– Володька, вернись!

По голосу понял: шутить не станет. Вернулся, слезы по лицу размазываю. А отец по голове гладит:

– Устал, сынок? Вижу, устал. А только так не поступают, негоже это...

Когда требовалось, мама посылала меня и на пахоту. Не могла она делать поблажки «председательскому сынку», раз у всего села на виду была. Так что с детства помню себя в труде. И ничего плохого он мне не сделал, только привил любовь к работе и уважение к человеку труда.

В сорок пятом, уже в Ленинграде, не стало отца. Через три года скончалась мать. В доме наступали тяжелые времена: старшей сестре, ставшей главой семьи, едва исполнилось двадцать. Трудно ей было прокормить младшую сестру и меня, тощего и вечно полуголодного. На семейном совете решили: надо поступать мне в ремесленное училище. Там и одевают и кормят.

Иногда мысленно сравниваю себя, ремесленника, с сегодняшними воспитанниками ПТУ. Если быть объективным, то сравнение получается в пользу нынешних ребят. Технически грамотнее они, образованнее. С гордостью смотрю, как меняется и отношение к учащимся ПТУ. Когда я в ремесленной окорме заходил в трамвай, в любое общественное место – меня сторонились: попадались среди «ремеслухи» и хулиганы и воришки. Но организация трудовых резервов сделала очень многое. Время было тяжелое, быстро можно было сбиться с пути подростку. Старшие воспитывали и берегли нас. Может, недоставало тогдашним мастерам грамоты, педагогических знаний, но они действовали, как сердце подсказывало.

Сейчас иногда жалуются: дескать, приходят на заводы выпускники ПТУ со слабыми практическими навыками. Многих приходится учить, а то и переучивать. Как же так, ведь в ПТУ подготовка куда глубже, разностороннее, чем в бывшем ремесленном училище? Я думаю, подобные жалобы появляются тогда, когда молодой человек попадает не на свое рабочее место.

Лет шесть назад наша бригада решила сама завязать связи с ПТУ. Подружились с группой слесарей, стали брать молодежь к себе на практику. Сейчас во всем Ленинграде вошло в правило: ребята распределяются после учебы в ту бригаду, где проходили практику.

А мы думаем пойти дальше: создадим бригаду, полностью состоящую из практикантов. Дадим им опытного наставника, а бригадирами будут поочередно сами ребята. Что это даст? Во-первых, ученики хотя бы немного испытают на себе, что такое бригадирская должность, узнают азы управления. Во-вторых, мы сможем выявить лидеров, которые способны повести за собой коллектив. Мы считаем также, что уже во время практики в бригаде молодежь должна учиться смежным профессиям, получать зарплату, как и все мы, по коэффициенту трудового участия. Когда дело поставлено так – нет проблемы плохой подготовки.

Мне рассказали о молодом парне, который, поступив на завод, просил не направлять его в бригаду. Готов был работать где угодно, лишь бы одному. Мне странна такая позиция, поскольку вне бригады себя не мыслю. Не смог бы работать на индивидуальной сдельщине. Знаю, есть одиночки-корифеи высшего класса. Но не на них, по моему глубокому убеждению, держится мир. Если иному корифею предложить работу погрязнее, пониже расценкой – он может и отказаться. А бригада выполняет все, что нужно в данный момент производству, общему делу.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.