Всю неделю доменный цех лихорадило. Приходишь на смену и не знаешь, за что браться. С одной печи кричат, что нет окатышей, на другой осталось агломерата на одну подачу, третья ждет железную руду, четвертая просит сварочный шлак. И все из-за того, что у наших соседей остановилась на капитальный ремонт седьмая агломашина. Между тем запас горячего агломерата в бункерах с каждым часом таял. С трех тысяч тонн опустился до полутора. А что для цеха полторы тысячи? Каждые семь-восемь минут домны берут сто пятьдесят тонн.

Но домны жили, дышали неукрощенной силой огня. Чугун бурлил за стальной толщей брони, как расходившийся в котелке кипяток... Никто и не ведал, что на задворках идет упорнейшая борьба за ритм, за четкость подачи сырья.

Задворки — это наш рудный двор, или просто кладовая. Функции ее, скажем, те же, что и у колхозной кладовой. Тут и там лежат разного рода продукты. Конечно, у сельчан хранится насущный хлеб, а на рудном дворе — хлеб домен: известняк, металлодобавки, окалина, агломерат, окатыши... Тысячетонными кучами лежат они, возвышаясь одна над другой.

Уходя со смены вчера, мы не надеялись на лучшее сегодня; знали, что агломашине еще стоять около двух суток. Это подтвердил и начальник участка. Он отыскал глазами меня и Игоря Иванова и ласково сказал:

— Ребята, придется поднажать. Цех на вас держится. Поняли? Не подведете?

Сотни глаз глядели в нашу сторону, ждали, надеялись. Шутка ли, на нас весь цех держится! Такими словами начальник нечасто баловал, если и награждал, то мастеров, горновых, работников разливки, но никак не крановщиков.

Я только подходил к грейферу, а сердце мое начало холодеть: увидел, что тросы на захвате не заменены. Стоят ветхие, пальцем ткнуть некуда, чтоб не попасть на иголку. «Как пить дать лопнут! А как цех? А как я буду в глаза людям смотреть?»

На посадочной площадке меня поджидал Игорь. Понял, видимо, о чем я думаю.

— Вот последи, — говорит он, — судьба троса чем-то бывает схожа с поведением человека. Лопнет одна прядь — за ней непременно расползутся другие. Подчас и на человека валится одна неприятность за другой. А он и расхлебаться не пытается, привык, что на каждом собрании его склоняют, смирился с; собственной потерянностью. А причина его неудач только в том, что он сам себя заранее обрек — трусит, нервничает, дрожит из-за пустяка, боится, как бы чего не вышло. Такому трещина кажется пропастью.

Я остолбенело смотрел на Игоря, а сам думал: «Что тебя сегодня укусило?» Удивляться было чему: подобного от него и слыхом не слыхивал. Порой от него слова за день не добьешься. А тут сразу философский трактат в устной форме. Пока я удивленно разглядывал Игоря, он уже выводы из своей философии сделал.

— Кому-кому, а тебе выворачивать душу и показывать слабость не стоит. Работаешь на кране почти два десятка лет, а боишься, как новичок. Давай так: ты начнешь грузить, что полегче, а я — что потяжелей. К концу смены мне поможешь. Идет? А нервы себе заранее трепать — привычка дурная.

Игорь шел коренным. Невысокий, шустрый, стоял он у окна и плавно переводил рычаги. Кажется, уж все о нем знаю, но иногда вдруг открывается какая-то новая черта. Так случилось и сегодня. Из-за своего мягкого, покладистого характера он десять лет ходил в подменных. А это значит, что не знает человек, куда его пошлют завтра, проведет ли он воскресный день дома или выйдет на смену. Тяжело, конечно. Но нет худа без добра. Из него вышел отличный специалист, он знает все краны цеха.

В свободное время Игорь «ползает» по крану и все что-то выискивает. Иной раз часов пять без передышки крутишь рычаги и ждешь минутку для перекура, а он и эту минуту использует по-своему: залезет в тележку или спустится в контакторную панель и бренчит ключами. Порой не выдержишь, крикнешь ему:

— Что ты там все вынюхиваешь, рубль потерял?

— Три нашел! А может, больше.

— Как?

— Вот так. Контактор ускорения на честном слове держался.

На наружной эстакаде появился хозяин бункеров Михаил Семинов, или просто Мишка, как его называют товарищи.

— Наперво подкинь кварциту на вторую, — командует он мне. — Потом начнем загрузку прочими добавками.

Загрузка бункеров — дело не второстепенное. Надо уметь распределять грузы. Пустяк, кажется, витая стружка, а попадет в бункер — парализует работу машинистов вагон-весов, может и домну остановить. Словом, Мишке глаз надо иметь острый. Семинов сегодня тоже ходит в приподнятом настроении, ответственность перед цехом и его касается. Пока мы набираем грейфера, он уже расчистил решетки бункеров: валуны-негабаритины в сторону откатил, витую стружку вниз сбросил. Один успевает дать работу двум кранам. Такое не каждому по силам.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.