- Они могут не знать. Первые опыты, первые ошибки.

- А вас это утешит на виселице?

- Я что-то в нее не верю, - сказал Зернов. Я не успел ответить. Машину рвануло вверх, кузов раскололся. Яркая вспышка света, адский грохот, длившийся какую-то долю секунды, невесомость и темнота.

Двойник Ирины

Веки с трудом разжались, будто склеенные, и тотчас же отозвалась в затылке пронзительная, острая боль. Высоко, высоко надо мной мерцали огоньки, как светлячки летней южной ночью. Звезды? Небо? Я нашел ковш Большой Медведицы и понял, что я на улице. Медленно, медленно попробовал повернуть голову, и на каждое движение отвечала та же колющая боль в затылке. Но все же я различил неровную черноту домов на противоположной стороне улицы, мокрую от дождя мостовую - она чуть отсвечивала в темноте, н какие-то тени посреди улицы. Присмотревшись, я узнал в них остатки нашей разбитой машины. Я лежал у ствола едва различимого в темноте дерева, мог даже пощупать его старую морщинистую кожу. Подтянувшись, я привалился к нему спиной. Стало легче дышать, и ослабла боль. Я тронул волосы на затылке, понюхал пальцы: не кровь - нефть. Преодолевая слабость, я встал, обнимая дерево, как любимую девушку, и долго так стоял, всматриваясь в безлюдную уличную темень. Потом, медленно переступая, пошатываясь на каждом шагу, пошел к разбитой машине. «Борис Аркадьевич! Мартин!» - тихо позвал я. Никто не отозвался. Наконец я подошел к чему-то бесформенному, распластавшемуся на мостовой. Вгляделся. То была половина тела в немецком солдатском мундире, без ног и без лица; все, что осталось от первого или второго нашего конвоира. Я обошел его кругом и у обочины соседнего тротуара нашел Мартина. Я сразу узнал его по короткой замшевой курточке и узким брюкам - таких брюк никто из немецких солдат не носил. «Дон!» - позвал я. Он вздрогнул и прошептал: «Кто?» «Ты жив, дружище?» «Юри?» «Я. Можешь приподняться?» Он кивнул. Я помог ему сесть на обочину и сел рядом. Он тяжело дышал и, видимо, еще не привык к темноте: глаза моргали. Так мы просидели молча минуты две-три, пока он не спросил:

- Где мы? Я что-то ничего не различаю. Что случилось?

- Должно быть, бросили бомбу в машину. Где Зернов?

- Не знаю. Я встал и снова обошел остатки разбитой машины, пристально вглядываясь в трупы конвоиров. Зернова не было.

- Плохо, - сказал я, вернувшись. - Никаких следов.

- Мы в кузове были и - живы. Значит, и он жив. Ушел, должно быть.

- Без нас? Чушь.

- А если вернулся?

- Куда?

- В настоящую жизнь. С этого шабаша ведьм? Вдруг ему повезло? А вдруг и нам повезет?

- Тише! Слышишь? Массивная дверь за нами протяжно скрипнула и открылась. Вырвавшийся сноп света тотчас же срезала тяжелая дверная портьера. Стало опять темно, но в мгновенном свете я увидел фигуру женщины в вечернем платье. Сейчас виднелась лишь ее неясная тень. Из-за портьеры за дверью, откуда-то издалека, глухо доносилась музыка: играли популярный немецкий вальс. Женщина, все еще неразличимая в темноте, сошла по ступенькам подъезда. Теперь ее отделяла от нас только полоса узкого тротуара. Мы продолжали сидеть.

- Что с вами? - спросила она.

- Ничего особенного, - ответил я, - только разорвало нашу машину.

- Вашу? - удивилась она.

- Ту, в которой мы ехали или нас везли, если быть точным.

- Кто ехал с вами?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 13
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.