Всадники ниоткуда

- Как левшу-Монжуссо и в наше время. Как левша, Бонвиль, живущий в другом времени, будет драться левой рукой. Облако снова вспенилось, заглотало режиссера и растаяло. Бонвиль повернулся к спешившимся всадникам.

- Перекиньте его через стену. - Он указал кивком на лежащего позади Зернова. - Пусть Савари сам выхаживает его.

- Стойте! - крикнул я. Но острие шпаги Бонвиля уткнулось мне в грудь. А Зернов, даже не вскрикнув, уже перелетел через стену.

- Убийца, - сказал я.

- Ничего ему не сделается, - усмехнулся Бонвиль, - там трава по пояс. Отлежится и встанет. А мы не будем зря терять времени. Защищайтесь, - он поднял шпагу.

- Против вас? Смешно.

- Почему?

- Вы же Монжуссо. Чемпион Франции.

- Вы ошибаетесь. Я Бонвиль.

- Не пытайтесь меня обмануть. Я слышал ваш разговор с режиссером.

- С кем? - не понял он. Я смотрел ему прямо в глаза. Он не играл роли, он действительно не понимал.

- Вам показалось. Бесполезно было спорить: передо мной стоял оборотень, лишенный собственной памяти. За него думал режиссер.

- Защищайтесь, - строго повторил он. Острие шпаги тотчас же вонзилось мне в грудь. Неглубоко, чуть-чуть, только проткнув пиджак, но я почувствовал укол. И, главное, ни минуты не сомневался, что шпага проткнет меня, нажми он сильнее. Драться с Монжуссо было бы самоубийством, но ведь шпагу обнажил не Монжуссо, а левша-Бонвиль. Сколько я выстою против него?

- Будете защищаться? - еще раз повторил он.

- У меня нет оружия.

- Капитан, вашу шпагу! - крикнул он. Черноусый, стоявший поодаль, бросил мне свою шпагу. Я поймал ее за рукоятку.

- Хорошо, - похвалил Бонвиль. Шпага была легкой и острой, как игла. Привычного для меня «пуандаре» -наконечника, прикрывающего обычно острие спортивного оружия, на ней не было. Но кисть руки прикрывалась знакомой мне отшлифованной сферической гардой. Рукоять тоже была удобной, я взмахнул клинком и услышал свист в воздухе, памятный мне по фехтовальной дорожке.

- Л'атак де друа, - сказал Бонвиль. Я мысленно перевел: атака справа. Бонвиль насмешливо предупреждал меня, что ничуть не боится раскрыть свои планы. В то же мгновение он нанес удар. Я отбил его.

- Парэ, - сказал он. На языке фехтовальщиков это означало, что он поздравляет меня с удачной защитой. Я чуточку отступил, прикрываясь шпагой, она была несколько длиннее шпаги Бонвиля, что давало мне преимущество в обороне. «Что говорил в таких случаях Кирш? - попытался я вспомнить советы своего учителя фехтования. - Не дай себя обмануть, он отступит, и твоя шпага пронзит воздух. Не атакуй преждевременно». Я сделал вид, что ухожу в защиту. Он прыгнул по-кошачьи мягко и нанес удар уже слева. И я опять отбил его.

- Умно, - заметил Бонвиль, - есть чутье. Ваше счастье, что я атакую левой. С правой был бы вам конец. Бонвиль преодолел длину моей шпаги, он отвел ее и молниеносно нанес удар. Однако клинок его проткнул только пиджак, скользнув по телу. Бонвиль поморщился.