- Двое русских. Кинооператор и метеоролог.

- Каким образом?

- На парашютах.

- А обратно?

- Тоже.

- С парашютом прыгают, а не взлетают. Может быть, они воспользовались помощью с вертолета?

- Они не воспользовались помощью с вертолета. Их остановило, выбросило и приземлило силовое поле.

- Что они видели?

- Спросите у них, когда состав экспедиции будет распущен. Я думаю, что все, виденное ими, - внушенный мираж.

- С какой целью?

- Не знаю.

- Нам известно, что летчик видел Нью-Норн, а русские - Париж. Кое-кто предполагает, что это действительная модель, как и Сэнд-сити.

- Мое мнение вы уже слышали. А кроме того, площадь голубого свечения не столь велика, чтобы построить на ней два таких города, как Нью-Йорк и Париж.

Комментарии Зернова

Мистер Томпсон не точен. Имеется в виду не постройка, а воспроизведение зрительных образов, какие пришельцам удалось записать. Как в монтажной съемочной группы. Что-то отбирается, просматривается и подгоняется. А нашим ребяткам и Мартину просто повезло: их пустили в монтажную с черного входа». Так мы коротали часы по дороге в Уманак, самой удивительной дороге в мире. Таких машин нет, чтобы создать столь идеальную плоскость дороги. Но вездеход все-таки стал. Отказала гусеница, или что-то заело в моторе. Вано не объяснил. Только буркнул: «Говорил, наплачемся». Прошел час, давно уже ушли вперед и наш коллега-вездеход и его санный хвост, а у нас все еще продолжался ремонт. Моих спутников, однако, это не раздражало: все работали. Зернов - над какими-то записями. Ирина - над корреспонденцией для женского журнала. Толька вычерчивал одному ему понятные карты, испещренные витками и стрелочками, лишь я шагал как неприкаянный, всем мешая. Наконец меня просто выставили - погулять и поснимать что-нибудь для потомства. Я вышел с камерой. Что там снимать, кроме последнего льда на Земле? Но все-таки вышел. Вано с предохранительным щитком на лице сваривал лопнувшие звенья гусеницы. Я посмотрел назад, вперед и вдруг заинтересовался. Примерно на расстоянии километра перед нами посреди безупречного ледяного шоссе торчало что-то большое и ярко-красное, похожее на поджавшего ноги мамонта, если бы водились мамонты с такой красной шкурой. Я подошел к Вано.

- Будь другом, посмотри на дорогу. Он посмотрел.

- А на что смотреть? На рыжий камень?

- Он не рыжий, а красный.

- Здесь все камни красные.

- Сюда ехали, его не было. Вано посмотрел еще раз, но не заинтересовался. Тогда я решил подойти поближе. Сначала этот предмет не вызывал никаких ассоциаций, но я все силился что-то вспомнить, приближаясь к нему. Бывает так, что забудешь что-то очень знакомое, мучительно пытаешься вспомнить и не можешь. Передо мной почти поперек ледяной дороги стояла пурпурная «Харьковчанка», наш знаменитый антарктический снегоход. И самым удивительным и, пожалуй, самым страшным оказалось то, что это был именно наш снегоход с продавленным передним стеклом и новеньким снеговым зацепом на гусенице. Именно та «Харьковчанка», на которой мы ушли на поиски «розовых облаков» и которая провалилась в трещину, а потом раздвоилась у меня на глазах. И тут я впервые по-настоящему испугался: для чего мы опять понадобились «облакам»? Осторожно, вернее, настороженно, обошел машину: все было воспроизведено с привычной стереотипной точностью. Металл и на ощупь был металлом, трещины на промятом плексигласе были совсем свежими, и внутренняя изоляционная обшивка двери чуть-чуть выпирала внизу: дверь была не заперта. Я даже угадывал, что там увижу: мою меховую кожанку на вешалке, лыжи в держателях и мокрый пол: ребята только что наследили. А полуприкрытая внутренняя дверь будет привычно поскрипывать: холодный воздух из тамбура начнет просачиваться в кабину. Все так и произошло, повторив когда-то запомнившееся. И дверь в кабину снова дрожала, и снова я колебался, входить или не входить, сохло во рту и холодели пальцы.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 13
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.