Восхождение

Творчество Шепитько всегда отличала способность ощущать пульс времени, умение из множества проблем, стоявших перед современным человеком, выбрать самую актуальную. Для нее понятие «художник» было нераздельно связано с понятием «гражданин».

– Что такое, по-вашему, художник? – спросила я ее и получила такой ответ:

– Это человек, живущий в определенном времени и так или иначе выражающий себя и свое время, человек, который находится в определенных взаимоотношениях с обществом, реагирует на все процессы общественной жизни. Если так понимать гражданскую направленность этой профессии, то совершенно естественно предположить, что обращение режиссера к какому-то материалу, каким-то проблемам – следствие его реакции, потребности высказаться по некоторым вопросам, волнующим его как члена общества. Это абсолютная аксиома. Можно уходить от современных проблем и заниматься только классикой, используя ремесло и совершенствуя свою руку, но это не для меня. Для меня кино не профессия, а способ существования в жизни. Есть круг проблем, мимо которых я как человек не могу пройти, и я обращаюсь к ним в работе, я их по-своему осмысливаю, у меня появляется естественное желание поделиться своими размышлениями с другими людьми. Как человек, я усматриваю какую-то тенденцию в определенных явлениях, здоровую или нездоровую. По этому поводу и высказываюсь. Я естественно существую в своих фильмах. По крайней мере старалась не нарушать естественности своего дыхания и не совершала насилия над собой ни ради деловых, ни ради меркантильных соображений.

Когда смотришь фильм «Крылья», сделанный двадцатисемилетней Ларисой Шепитько, поражает гражданская зрелость режиссера, обращающегося к зрителю от лица своего поколения, глубина понимания внутренней сущности героини, которая по возрасту годилась бы Шепитько в матери.

Кто хоть раз видел картину, не забудет Надежду Степановну Петрухину. Некрасивая, угловатая, резкая, с громким голосом, в уродливом костюме мужского покроя – такой увидели ее режиссер и исполнительница главной роли Майя Булгакова. Первое ощущение от встречи с ней – неприязнь. И только позднее узнаешь, что Петрухина – бывшая летчица, гвардии капитан (кстати, так первоначально назывался сценарий Валентина Ежова и Наталии Рязанцевой), что единственную в ее жизни любовь унесла война, что приемная дочь (Петрухина взяла из детского дома девочку в надежде, что та будет «ближе к матери») сбежала из дому.

Петрухина в мучительном разладе с настоящим. Она осталась в прошлом, живет им, сверяет по нему свои поступки и мысли. Ко всему, что не укладывается в критерии этого прошлого, она относится нетерпимо. Петрухина одинока, потому что своими руками выстроила стену, отгородившую ее от людей.

Она директор профессионально-технического училища, лучшего, образцового в городе, с самым современным оборудованием, с самыми красивыми классами, с самой лучшей художественной самодеятельностью. Петрухина старается не для себя: грамоты на конкурсах, статьи в газете – все это для ребят, для ее воспитанников. А в ответ на свежепобеленной стене одного из классов появляется ее «портрет» с перекошенным от злобы лицом.

Ей небезразлична судьба ее учеников. Она искренне хочет помочь мальчику из «неблагополучной» семьи, но делает это бестактно, напролом вторгаясь в его жизнь. А в ответ получает: «Я вас ненавижу!»

Петрухина горячо любит дочь, хочет видеть ее счастливой. Но то, что кажется бесспорным матери, не разделяет дочь. Постепенно они отдаляются. И повзрослевшая Таня начинает избегать, стесняться своей старомодной, привыкшей «резать правду в глаза» матери.

Фильм Шепитько сложен, как неоднозначна и его героиня.

По-настоящему Петрухину начинаешь понимать после полного драматизма эпизода в маленькой «забегаловке», где две женщины – она и буфетчица, за внешней грубоватостью которой угадывается такая же, как у Петрухиной, надломленная судьба (в этой роли ярко, неожиданно выступила Римма Маркова), – кружатся, напевая «Сказки Венского леса» («Большой вальс» был одним из популярных фильмов военного времени).

Что-то важное осталось бы недосказанным в судьбе героини, не будь в фильме сцены в городском краеведческом музее, куда приходит Петрухина на встречу с прошлым: здесь фотографии ее однополчан, здесь ее молодость, здесь можно забыться, успокоиться. Но как успокоишься, когда в ушах неотвязно продолжает звучать вопрос, заданный экскурсоводу ничего не подозревавшим мальчишкой: «А Петрухина погибла?»...

Финал фильма метафоричен. Петрухина приходит в безлюдный ангар городского аэроклуба, садится в самолет и взмывает в небо. Крупным планом – счастливое, улыбающееся лицо героини, у которой вновь «выросли крылья», вновь возродилась нерасторжимая связь с. миром.

Надежда Петрухина стала первой большой ролью Майи Булгаковой, до того много снимавшейся в эпизодах. Шепитько в полном смысле слова открыла эту актрису, которая, пользуясь скупыми, неяркими красками, сумела точно раскрыть сложность, внутреннюю противоречивость характера своей героини. Такую тональность актерской игре задавала жесткая режиссура. В свое время Михаил Ромм назвал «Крылья» «исследованием жизни мужским способом». Да и многие из тех, кто писал о Шепитько, отмечали, что у режиссера «мужская рука». Я знаю, что она не считала это комплиментом.

– Есть кинематограф, – чаще всего отвечала на это Шепитько, – и есть «дамское рукоделие». Кинематограф доступен и женщинам и мужчинам, как, кстати, и дамское рукоделие. А поскольку женская часть в кинематографе малочисленна, всегда больше на виду, то любая попытка сделать серьезное кино встречается с некоторой настороженностью, а любое среднее существование вылетает в разряд «дамского рукоделия» и подвергается тройному остракизму. Я, женщина, рассматривала свое существование в кинорежиссуре все-таки как случайное. По всем ныне существующим требованиям эта профессия больше под силу мужчине. Ведь, как известно, кино не только вид искусства, но и производство. С одной стороны, чисто физическая выносливость, организационные способности, деловые качества, умение так спланировать работу группы, чтобы вовремя выполнить производственный план, с другой – творческое соответствие профессии кинорежиссера. Эти, казалось бы, несоединимые кривые должны пересечься в одном человеке. Такого сочетания очень трудно добиться от женщины, которая, занимаясь творческой и организационной мужской деятельностью, должна еще оставаться собой. Мне это почти не удавалось. Во время работы все мои естественные женские качества, которые в другой ситуации могли бы оказаться достоинствами, начинали мне мешать, я отметала их как недостаток. В этом смысле существование у меня было неполным. Я становилась жестче, суше, замкнутей, я целиком и полностью, как в пропасть, бросалась в кино и видела окружающий мир только после окончания фильма. Все «радости жизни» были для меня недоступны, пока я работала. В этом смысле профессия режиссера неорганична для женщины.

Как-то Шепитько сказала, что ни один из своих фильмов не стала бы снимать заново. Размышляя над ее творчеством, приходишь к убеждению, что это не эффектно брошенная фраза. Каждая ее картина – срез определенного времени, зеркало интересов, нравственных и эстетических постижений, идей, которые владели в тот период режиссером.

«Ты и я» – фильм об ответственности человека перед самим собой и перед людьми за каждый, иногда кажущийся малозначительным, поступок, фильм о тридцатилетних, о поре подведения первых итогов. Сценарий, написанный с Геннадием Шпаликовым, рассказывал о врачах-нейрохирургах. Герои фильма – Петр (Леонид Дьячков) и Саша (Юрий Визбор) вместе учились в медицинском институте, вместе работали над интересной и перспективной научной темой. В фильме друзья встречаются, когда каждому из них уже за тридцать, а о юности напоминает лишь старая фотография: счастливые, радостные лица, а в центре ее виновник торжества – серый, невзрачный пес с перебинтованной головой, первый, выживший после операции.

Работа так и не была закончена. Петр уехал за границу, работал врачом в медпункте посольства – отрывал от дел занятых людей, по собственному его свидетельству. Саша ушел в министерство – так сложились обстоятельства. Тридцать лет – критический возраст, когда вопрос: «Правильно ли я живу?» – встает перед человеком и требует ответа. И Петр и Саша отвечают на него одинаково отрицательно. Но лишь у одного из них хватает сил начать все сначала. Петр бросает спокойную работу и уезжает в Сибирь, чтобы работать там врачом «Скорой помощи». Постепенно приходит уверенность, что он на своем месте, что делает нужное людям дело. Но вот в больницу поступает худая, изможденная болезнью девочка с большими черными, молящими о помощи глазами. Помочь ей невозможно. Она обречена на смерть. Такую операцию, которая необходима ей, Петр пробовал делать десять лет назад, на собаках... Но так и не довел начатое дело до конца.

Финал фильма – глаза девочки, как вечный укор нашей совести, напоминание: живи этой жизнью, радуйся ей, цени ее, не имеешь права прожить ее вполсилы.

Шепитько не считала «Ты и я» творческой удачей, хотя признавалась, что эта картина была для нее самой поучительной. Действительно, фильм не был похож ни на одну из ее предыдущих работ. «Ты и я» не вписывался в рамки жанра социально-бытовой драмы. Режиссера перестала устраивать старая документальная стилистика, впервые найденная в «Зное», а затем блестяще развитая в «Крыльях». Новый фильм иносказателен, по жанру приближается к притче. Если в «Крыльях» режиссер расставляла все точки над «i», зрителю оставалось только соглашаться с этим или не соглашаться, то «Ты и я» активно включал зрителя в свою образную структуру, приглашал размышлять вместе с авторами фильма.