Даль видел в языке важную часть «воспитания внутреннего» «нравственного образования»: язык должен приурочить человека с пелен к своей почве, срастить с духом, бытом и жизнью народа. Познание жизни, формирование чувств может начинаться и нередко начинается со слова. Человек, для которого существуют понятия «розвальни», «дровни», «салазки», душевно богаче того, кто знает лишь «сани» вообще. Еще богаче тот, для кого слово – образ.

В Словаре Даля рассказано и про крестьянские дровни, и про маленькие городские сани – козырьки, и про обитые лубом дорожные пошевни, и про ручные санки – салазки, именуемые также чунки, и про крытые повозки – болочек и кибитку. Из Далева Словаря узнаем устройство саней и названия главных частей их. Тут же пословицы и поговорки, вроде: «Не в свои сани не садись», или «Каковы сами, таковы и сани», или «Телега дом собирает, а сани разоряют», где телега, сани – образ лета и зимы (парная пословица «Телега хлеб в дом возит. сани – на базар»). Тут же загадка: «Сани бегут, а оглобли стоят» – река и берега. Принятые речения, например: « санный путь – зимний». Производные слова; среди них санник – «мастер, работающий сани или дровни». И другое значение того же слова санник, старинное (для Даля старинное!) – «санный конь»; пояснение: «при тогдашних (!) дорогах зимой всегда ездили гусем, к чему лошади должны быть приучены».

Слово – понятие – образ – картина. И в каждой картине новый круг образов, понятий и соответственно слов.

«Сани с-верхом – болочек или кибитка».

«Кибитка – гнутый верх повозки, крыша на дугах», а также – вся телега или сани с верхом, крытая повозка». «Кибитку» находим в гнезде при слове «КИБИТЬ», которое в старину означало дугу, выгнутое на пару дерево для лука. Тут же – рассказец в несколько строк: «Кибить всегда бывала цельная, но каждая половина ее называлась рогом и была подложена козлиным рогом, подзором; на концы рогов сверху надевались модяны, брусочки с зарубками, для накладки очков тетивы...» и т. д.

...Морозным мартовским днем 1819 года Владимир Иванович Даль, в ту пору только что выпущенный из Морского кадетского корпуса мичман, ехал санным путем в кибитке к месту службы, на Черноморский флот. Для этого ему предстояло пересечь Россию с севера на юг, от Петербурга до Николаева. Сани легко катились по снежному полю. Ветер гудел, мел снег низом. Ямщик, закутанный в тяжелый тулуп, понукая лошадей, через плечо поглядывал на седока. Тот жался от холода, поднял воротник, сунул руки в рукава: новая, с иголочки, мичманская форма греет плохо. Ямщик ткнул кнутовищем в небо, пробасил, утешая:

– Замолаживает...

– Как это – замолаживает?..

– Пасмурнеет, – объяснил ямщик. – К теплу.

Даль вытащил из кармана записную книжку, карандашик, подул на закоченевшие пальцы, вывел старательно: «ЗАМОЛАЖИВАТЬ – иначе пасмурнеть – в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью».

Было это под Новгородом, у Зимогорского Яма.

Даль до конца дней сохранял тетрадку с этой первой записью, ставшей почти легендарной. Он объяснял: «На этой первой поездке моей по Руси я положил бессознательно основание к моему словарю, записывая каждое слово, которое дотоле не слышал».

Известно, таким образом, когда, где и с чего начался «Толковый словарь живого великорусского языка». Известно также, что более чем полвека спустя, в 1872 году, в Москве, где окончил он жизнь и труд жизни, Даль перед смертью подозвал дочь и попросил: «Запиши словечко...» – готовилось второе, «исправленное и значительно умноженное по рукописи автора» издание Словаря, которое самому автору увидеть уже было не суждено. В эти полвека с лишним Даль, если вывести «среднюю цифру», при двенадцатичасовом рабочем дне едва не каждый час записывал и объяснял одно слово.

О пользе цеплять знанья

Мать Владимира Даля, руководившая его первоначальным образованием, часто повторяла: «Надо зацеплять всякое знанье, какое встретится на пути; никак нельзя сказать вперед, что потом пригодится». Способность и любовь зацеплять знанья жили в Дале смолоду, судьба предоставляла ему все новые возможности для «приложения сил».

Даль получил образование в Морском кадетском корпусе и на медицинском факультете Дерптского университета.

Он служил офицером на флотах Черноморском и Балтийском, военным врачом в сухопутных частях, участвовал в русско-турецкой войне 1828 – 1829 годов, был при осаде крепостей Силистрии и Шумлы, отличился в сражениях под Кулевчами и на реке Камчик, вместе с русской армией перешел через Балканы и вновь отличился при взятии Сливно и Адриано поля. Позже он участвовал в польской кампании 1831 года и в неудачном Хивинском походе 1839 года.

Сохранились любопытные ученые труды Даля-медика, свидетельства его разнообразной и успешной практики (подчас самоотверженной – во время эпидемии чумы и «в свирепствование холеры»), сохранился приговор строгого судьи – великого Пирогова, аттестовавшего Даля хорошим хирургом («ловким оператором») и ценившего его научную мысль.

Долгие годы посвятил Даль чиновнической деятельности – на разных ступенях служебной лестницы и в разных концах отечества: в Оренбургской губернии, считавшейся в ту пору «границей оседлой России», и в самом центре империи – Санкт-Петербурге, на Волге – в Нижнем Новгороде. Чинами его не обходили – дотянул до штатского генерала, наградами тоже жаловали: Даль посмеивался: «За Тульчин – чин, за Брест – крест, за долгое терпенье – сто душ в награжденье». Были у Даля и чин, и крест. даже тысяча десятин (без душ), всемилостивейше пожалованных в далекой Оренбургской губернии, которыми он, однако, не воспользовался. Но Даль-чиновник старался отмечать и это свое поприще добрыми, справедливыми трудами. Не случайно, конечно, важные господа говорили о нем осудительно: «Несносно честный и правдивый». Герцен же отмечал, что Даль в рассказах и очерках, отлично зная предмет «изнутри», отточенным пером разил «вампира русского общества – чиновника ».

В течение сорока лет Даль выступал в литературе под собственным именем и под псевдонимом Казак Луганский. Полное собрание его сочинений, изданное в 1897 – 1898 годах, состоит из десяти томов (почти четыре тысячи страниц текста), в которых напечатано 145 повестей и рассказов, 62 короткие истории из сборника «Солдатские досуги», 106 коротких историй из сборника «Матросские досуги», статьи, очерки, но далеко не полно. «Каждая его строчка меня учит и вразумляет», – отзывался о Дале-писателе Гоголь. Среди тех, кто высоко ценил его творчество, были Белинский, Тургенев, Некрасов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.