Аморально и противозаконно жить на иждивении престарелых родителей. Но почему же тогда жить за счет общества — не создавая благ, только потребляя — подсудно лишь при отсутствии денежных сбережений? А коли довелось получить наследство, то можно, выходит, годок-другой и отдохнуть от всякой там службы, а бродягой и тунеядцем пусть считается тот, у кого ни гроша за душой. В этом, конечно, есть своя логика. Только не ясно, как же называть эту категорию иждивенцев — рантье, нетто?

Но самое любопытное, что никаких уточнений к статье 209 УК РСФСР, поясняющих такое право тунеядцев, просто нет. Нет ни в своде законов, ни в толстом томе комментариев к Кодексу. Зато они существуют в судебной практике. Прокуратура отказывает в возбуждении дела против бездельников, имеющих денежные вклады. И это после всех-то мытарств участкового: бесконечных хождений, опроса соседей, справок из жилуправлений и отделов кадров...

На что-то же ссылаются, когда «заворачивают» дело? Среди признаков паразитического образа жизни в комментариях названы «попрошайничество, гадание и прочие способы извлечения нетрудовых доходов». И нужно понимать так, что положенные на книжку деньги — непременно трудовью доходы (и, стало быть, не подпадают под статью уголовного кодекса). Главное, выходит, иметь минимальный прожиточный минимум, а будут ли эти деньги самим человеком заработанными или же отчислениями состоятельных родителей — для прокуратуры не существенно.

Подобные разбирательства в практике инспектора Чаусова пока редки: тунеядцы на участке все больше «безлошадные», но ведь и практике его инспекторской всего два года. И не нарастил пока участковый защитной толстокожести, так необходимой, когда смеются в лицо, чувствуя свою неуязвимость: «Нет, лейтенант, по 209-й ничего не выйдет — годика через два приходи. Есть у меня деньги, есть! Вот, смотри, могу и тебе еще дать взаймы...»

— Всякую несправедливость воспринимает уж очень болезненно, два дня потом ходит сам не свой. — Старший участковый инспектор Владимир Михайлович Середов будто извиняется за чрезмерную впечатлительность своего подчиненного. — Вот вам случай в прошлом году. Он с двумя дружинниками был в патруле. Видит, на автобусной остановке группа ребят, лет по 16 — 17, нетрезвые, чересчур шумно общаются, с «матерком» даже. Рядом женщины... Ну, Чаусов сделал ребятам замечание. Так они, нет чтобы угомониться, еще сильнее, да на него с кулаками. Он одного-то поймал, руку ему за спину — как по инструкции — и повел в отделение. Остальные — врассыпную. А дружинники — это ж слезы! — так и не вмешались. И что же вы думаете? Одна бабуся, там на остановке, как заголосит: «Милиция, называется! Сами хуже бандитов! Изверги!..» И по-всякому... Коля растерялся, стал объяснять: мол, товарищи, вы же сами видели, как парни себя вели, как на меня набросились... Ну, а хулиган видит, такое дело, вывернулся и — деру. Правда, догнал его Николай в каком-то дворе, привел в отделение. Но долго потом, помню, не мог успокоиться: «Почему же они так, вместо того чтобы помочь?» И помощники у нас разные бывают: студенческие ДНД неплохо работают, а так на дружину надежда слабовата...

А о Чаусове что еще могу сказать? В общем, он самый обыкновенный. Но, — командир задумался, — побольше бы таких, право, работать было бы куда легче. Надежный парень.

Думаю, капитан Середов в оценку «надежный» вкладывал больше, чем обычную исполнительность. Были у него случаи проверить Чаусова в оперативной работе. Приходится порой и участковым в ожидании опергруппы принимать свои меры к задержанию вооруженных преступников. Так что не обделен наш инспектор и работой по ведомству собственно уголовного розыска. Но главным остается, конечно, та самая каждодневная, кропотливая и невидная работа. И как ни быстро ходит инспектор по участку, все равно что-то да приходится переносить на завтра.

— Жаль, дня не хватает, — улыбается Николай, — и неделя коротковата.

И хоть улыбается устало, но огорчен этим обстоятельством, похоже, всерьез. Тем не менее всякий раз, оказавшись возле девятиэтажки по улице Матросова, не может не зайти в квартиру, живет в которой рукодельник-самоучка, резчик по дереву. Все — от дверных косяков и инкрустации на мебели до скульптур из корней — все радует глаз. Правда, есть и другой, грустный повод для визитов: сын мастера имеет привод за угон велосипеда, и справиться нужно, как он ведет себя.

Ну, а где же героика будней, опасности — вечные спутники милиционеров? С этим все в порядке, этого хватает, да о них не говорят много.

Александр Игнатович, инспектор угрозыска того же Ленинского отдела милиции, дважды раненный угонщиками автомобилей, вспоминал об этом буднично и просто. Его коллега Михаил Никулин рассказывал о своем брате Николае, которому выстрелом из дробовика изуродовало лицо. Несмотря на многолетние усилия врачей, он потерял зрение. Однако закончил юридический факультет и работает сейчас адвокатом, то есть, по сути дела, ищет в действиях правонарушителей смягчающие вину обстоятельства... И не знаешь, в чем большая доблесть: броситься на вооруженного бандита или выстоять, не сломиться под тяжестью недуга?

«Геройство — оно в добросовестном исполнении долга, — уверяет подполковник Арепьев. — А подвиги, о которых мы после читаем, — просто продолжение ежедневной работы».

Выходя из столовой, заметил Чаусов седого старичка:

— Здрасте, Семен Иваныч! Ну, какие у нас трудности?

— А я к вам, Николай Сергеевич. Сосед сверху, понимаете, опять всемирный потоп устроил. И за ремонт платить не желает...

— Ладно, давайте заявление. Завтра вечером зайду. Только и сосед чтобы был. Разберемся...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.