— Это директор! Директор, я тебя знаю! Ты запомни меня, директор. Я к тебе учиться приду.

Ей суждено было надолго запомнить его. Окончив спецшколу, он действительно заявился в кабинет к Настюковой, а следом почти сразу прибыл милиционер.

— Тебя распределили в другое училище. Тебе никто даже документов не выдаст.

— Вот и пусть мои документы учатся там, а я буду здесь.

— Пойми ты... Должен порядок быть?

— Вот и наведите его. У вас в том училище не учителя, а шпана верховодит.

— А сам-то ты кто? Хулиган...

— А хоть бы и так. — Любочка побледнел, лицо его покрылось испариной. — Думаешь, за меня некому заступиться? Прокурора сюда! Прокурор! — вдруг заблажил он во всю глотку, схватил телефонную трубку и начал судорожно вращать диск.

— Прокурор! Тут нарушается конституция! Отнимают на образование право! Вставший на путь исправления Любочка... Защити конституцию, прокурор!

Милиционер вышел из кабинета на улицу, некоторое время постоял в раздумье на солнышке, потом плюнул в траву и уехал.

Документы прибыли через несколько дней, и Любочка прочно обосновался в училище. Так прочно, что даже начал в общежитии выращивать в горшках разные диковинные цветы, — он очень любил красоту. Но если кто-то стряхивал пепел в горшки или, не дай бог, срывал с ветки бутон, он устраивал такое дознание, что от него просто прятались.

— Милиция! Я вызываю милицию! И прокурора сюда! Прокурор защитит красоту.

Вот как любил красоту — так, что от его любви все рыдали.

Очень его угнетал маленький рост, казалось, что все беды из-за этого... И в цветы его плюнуть можно, и оскорбить безнаказанно, только простить нельзя. Любочка был, конечно, тяжелым истериком. Но было в нем и нечто, заставлявшее уважать.

Каждое лето он нанимался к какому-нибудь крестьянину торговать на базаре его дынями, арбузами или луком, а деньги отсылал матери. В прошлом она была артисткой, певицей. Потом голос пропал... Теперь она жила подаянием и бродила по тем местам, где когда-то выступала с концертами и пользовалась успехом. Ее давно лишили родительских прав, а сын посылал ей по почте деньги. Посылал даже без твердой надежды, что она их получит. Его отговаривали, объясняли, что все равно она деньги пропьет, но он никого не слушал.

— Зато и покушает чего-нибудь, — говорил он в ответ и опять шел на почту.

Отец его отбывал срок в колонии. Однажды Любочка пришел к своему мастеру очень грустный и попросил, чтобы она отдала ему деньги, которые он хранил у нее. И объяснил, что папа ему написал: есть возможность через кого-то передать ему деньги в «зону». Но мастер наотрез отказала: зачем ему там деньги — в карты играть? Они собрали и отослали посылку.

Каждый раз, когда мастер приводила группу на обед, она думала о лишней порции для этого заморыша... И когда Любочку стали нормально кормить, когда его посмотрел эндокринолог, Любочка вдруг начал расти... Выправился, как говорят в народе. Куда-то улетучилась его истерия. Оказалось, никакой он не Любочка и не Конек-Горбунок. А справный и ладный парень.

Мне кажется, эта история лишний раз напоминает о том, что дом не построишь из одних высоких материй, таких, как понимание, проницательность и тактичность. В фундаменте его лежат простые и, может быть, на чей-нибудь вкус грубоватые основания. Дом — такое место, где тебя накормят и пожалеют, и тогда из тебя не получится психованный доходяга, а вырастет нормальный, уравновешенный человек.

На хлопок

Каждую осень училище уезжает на хлопок.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.