Например, в одну из ночей декабря 1941 года отряд подмосковных партизан под командованием Карасева и Курбатова совершил налет на расквартировавшийся в поселке Угодский Завод штаб 12-го армейского корпуса гитлеровцев. Удар трехсот партизан был столь неожиданным, что об их нападении штаб корпуса не успел даже сообщить командованию армии. Операция была проведена в разгар немецкого наступления на Москву и, кроме чисто военного результата, имела большое психологическое воздействие на вражеских солдат, которые не могли чувствовать себя спокойно даже в относительном тылу своих войск, вдали от передо-' вой. И таких операций было немало.

Успешные боевые действия партизан обеспечивались специфическими особенностями войны, которую они вели: бойцами отрядов в основном были местные жители, которые отлично ориентировались в обстановке, знали жителей и сами были знакомы всем, а потому не вызывали подозрений.

Представьте, только среди белорусских партизан было двадцать семь тысяч постоянных разведчиков, в основном женщины, которые работали в немецких штабах, оккупационных учреждениях, госпиталях, на транспорте. Они поставляли ценнейшую информацию. Двадцать четыре тысячи связных осуществляли связь между отрядами и нашими людьми в городах и селах. Все они были местными жителями.

Кроме боев, которые вели партизаны с оккупантами, и сбора развединформации на занятой врагом территории, партизаны устраивали диверсии на транспорте и промышленных предприятиях, организовывали саботаж, вели агитацию среди населения. Справиться с этими задачами лучше всего могли опять-таки местные жители.

Так что сложившаяся к тому времени форма партизанской войны оказалась довольно эффективной. Создание Центрального штаба закрепляло ее и в то же время знаменовало ее качественно новый этап. На всей оккупированной территории страны действовали республиканские и областные партизанские штабы, которые подчинялись Центральному. Партизанское движение на Украине имело свой штаб, который работал в тесном контакте с Центральным. Кроме того, партизанские формирования поддерживали связь с командованием фронтов, в секторе которых они действовали. Все это позволяло объединять некогда разрозненные действия, увязывать их с операциями действующей армии.

К тому же в тылу врага, кроме местных партизанских отрядов и подполья, сражались многочисленные разведывательные, диверсионные группы, отряды спецназначения Наркомата обороны, органов госбезопасности, фронтовых и армейских разведок. Понятно, что создание в Москве партизанского Центрального штаба способствовало объединению действий различных групп и отрядов при выполнении особых заданий.

К весне 1942 года партизанское движение набралось опыта, который необходимо было распространять, а «Большая Земля» уже имела возможность помочь отрядам оружием, медикаментами, средствами связи.

Так, летом 1942 года около тридцати процентов партизанских отрядов, состоявших на учете республиканских и областных штабов, имели радиосвязь с «Большой Землей». К ноябрю 1943 года такую связь имело уже почти 94 процента отрядов. На партизан работали самолеты авиации дальнего действия и. гражданского воздушного флота. Так что в случае необходимости Москва могла перебросить по «воздушному мосту» и оружие и медикаменты, вывезти из лесов раненых.

Но главное, конечно, то, что объединение партизанского движения, налаженная связь с отрядами позволяли проводить совместные операции. Отличный пример тому «рельсовая война».

— Не могли бы вы рассказать о ней более подробно? Почему возникла необходимость именно в этой форме борьбы на железнодорожном транспорте? Тем более что и раньше немецкие эшелоны летели под откос, взрываясь на партизанских минах?

— Значение транспорта для снабжения воюющих армий общеизвестно. Немецкий генерал Грибель на этот счет выразился довольно образно: «Там, где перестают ходить поезда, война кончается сама собой».

Наши партизаны добились, что гитлеровцы не могли планировать проведение операций, так как один из главных факторов планирования – время – был выбит из рук вражеских штабов. Известно, что в первый период войны немецкое командование часто достигало успеха на фронте за счет быстрой переброски войск с одного участка на другой, что создавало значительный перевес сил на направлениях главного удара. Но с ростом партизанского движения этот «козырь» стал давать сбои. Об этом пишут многие. И не удивительно, что в дальнейшем перед проведением какой-то большой стратегической операции фашистское командование сначала старалось уничтожить или блокировать партизанские отряды, действовавшие в их фронтовом тылу...

Так было в мае 1943 года, незадолго до начала операции «Цитадель», которую гитлеровцы намеревались осуществить на Курской дуге. Тогда против тридцати пяти тысяч брянских партизан были брошены одиннадцать дивизий с танками, артиллерией, авиацией. Эта карательная операция с кодовым названием «Цыганский барон» длилась целый месяц, но успеха не принесла. Немцы сумели потеснить партизан, но не уничтожили, при этом сами потеряли целиком одну дивизию, а остальные вывели из боев в ослабленном состоянии. Я помню, как в то время каждую ночь Москва отправляла в брянские леса до сорока самолетов с оружием.

Но вернемся к «рельсовой войне».

Еще в 1942 году к нам пришло сообщение, что в районе Витебска партизаны рвут рельсы на железных дорогах. Причем одна ночь их работы на несколько дней прерывает движение. Это было что-то новое. Мы привыкли, что партизаны пускали под откос военные эшелоны врага. А тут удар наносился не по какому-то составу, пусть даже очень ценному, а по всей дороге, он останавливал, дезорганизовывал все движение на участке. Я поделился этими данными с начальником штаба истребительных отрядов Журавлевым и начальником одной нашей школы – Никулочкиным. Вместе стали думать, как придать единичным операциям масштабность. Дело в том, что, согласно довоенным саперным наставлениям, чтобы перебить рельс, требовалось 400 граммов тола. Таким образом, для проведения крупной операции необходимо было такое количество взрывчатки, какое забросить партизанам мы не могли. И тогда по нашему заданию конструкторы разработали толовую шашку яйцеобразной формы, которая весила всего 70 граммов, не тем не менее перебивала рельс. Мы: опробовали ее на железнодорожных полигонах под Москвой, где раньше испытывали рельсы. Результат был блестящий.

Через несколько дней, будучи на приеме у И. В. Сталина, я высказал ему наши предложения, суть которых сводилась к следующему: сейчас, уходя на операцию, партизаны зачастую по нескольку раз пересекают железнодорожное полото, не нарушая его: ОХОТЯТСЯ ТОЛЬКО за эшелонами. В то же время взорвать путь – значит остановить движение. А если взорвать его в тысячах пунктов – количество перерастет в качество: на долгое время транспорт окажется парализованным. Я даже показал верховному захваченную с собой шашку. Он промолчал. И только за ужином сказал:

– Я все время думаю над вашим предложением. Пожалуй, стоящая штука.

Срочно стали готовить новые толовые шашки, перебрасывать их партизанам. Операцию решено было провести в ночь на третье августа, на исходе месяца ожесточенных боев на Курской дуге. На этот раз мы не доверили свою тайну радиосвязи. Приказ партизанам повезли на самолетах специальные курьеры. Тридцать связных дал Центральный Комитет ВЛКСМ.

И вот в назначенную ночь на полотно вышли сразу десятки тысяч бойцов. Одновременно взлетело в воздух 48 тысяч рельсов.

На другой день И. В. Сталин спросил у меня о результате операции.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.