Вечная теплота

Строить путь железный,

А короче – БАМ...

Мы идем в сторону улицы Краснодарской, где стоит их дом-вагончик. Пригласили, я не отказался: интересно ведь, как живут люди, которые живут счастливо.

Им и на Кубани было неплохо. Но Надежда-старшая родилась на Севере, и она убеждала мужа: «Давай поедем на БАМ, куда-нибудь в глубинку. Добровольцами. Пока молоды. Давай, а?» И вот однажды Василий сообщил с порога: «Я поеду первый, а вы тут будьте готовы». Как отличника милицейской службы, младшего лейтенанта Орлова послали в Тындинский инспектором. Служил Василий добросовестно, но о делах своих не любил распространяться. Так что уже из местной газеты узнали люди о его самоотверженном поступке: рискуя жизнью, он задержал на центральной улице поселка пьяного тракториста, гнавшего, не разбирая дороги, махину К-700...

А в Краснодаре ждали от него вестей и готовились. Жена наконец получила в райкоме драгоценный для нее документ – «Комсомольскую путевку № 000223», в которой значилось, что «тов. Орлова Надежда Николаевна направлена на сооружение БАМа Краснодарской комсомольской организацией». Упаковывались подушки и одеяла (которые потом оказались лишними: все выдали на месте). Дочка тоже не теряла времени даром: разучила все песни про БАМ, какие могла слышать. Она встретила папу небольшим концертом художественной самодеятельности, но спать ложиться побаивалась: кто знает этих родителей, возьмут да без нее уедут!.. Но на сей раз уехали они все вместе.

Надежда сильно простудилась в дороге, и БАМ начался для нее... с больницы. Теперь она выздоровела, и вот первые впечатления будущей учительницы вечерней школы: «То, что я здесь увидела, превзошло все ожидания. Здесь, по-моему, собрались самые лучшие люди. Больше всего мне нравится, что тут короткий промежуток между «сказано» и «сделано». Вот это главное».

В вагончике Орловых комфорта в обрез, но ощущение уюта создается не столько порядком и чистотой, сколько атмосферой взаимопонимания в семье. Это домик, до краев наполненный радостью, любовью, песенками и смехом маленькой Наденьки.

Угощая гостя, хозяйка извинилась, что посуды не хватает, и, лукаво глянув на стену, пожаловалась: «А все она виновата». Я проследил за ее взглядом: над кроватью, у меня за спиной, застыли другие обитатели этого домика, которых я не сразу заметил. Два ангела с мордочками детсадовских проказников взирали наверх, а по облаку босиком шла женщина с младенцем на руках...

«Сикстинская мадонна» на БАМе! Большая репродукция в застекленной раме. Как она сюда попала?

– Это любимая Васина картина, – объяснила Надежда. – Мы ее запаковали, обложили Наденькиными пеленками, чтоб не повредилась, и везли с собой семь... нет, кажется, восемь тысяч километров. А для посуды места не осталось...

Что ж, все правильно. Если люди «готовы к временным лишениям», то место в багаже остается только для самого главного. Но что считать самым главным? Чего лишаться, чего нет? Может быть, с ответа на этот вопрос и начинается бамовский характер, бамовская мораль? Здесь вещи попадают в мир совсем особых ценностных ориентации, и, скажем, легонькая гитара, у которой внутри только воздух и песни, наверняка перетянет супермодный сервант с затисканным в него наизаграничнейшим сервизом.

Сам-то БАМ еще большей частью лежит в чертежах, с которых только-только выпрыгивают в тайгу просеки, насыпи, рельсы. Но уже сейчас видно, какой богатырь растет. И культура поселков, рождающихся по всей трассе, тоже пока в пеленках. Но разве не символично для поселка, которому от роду нет и году, чем обставляет свой дом молодая семья? Орловых, например? В этих детских пеленках привезена такая духовная ценность, которая на много лет вперед определит нравственное становление молодых строителей. Дело даже не в самой «Сикстинской мадонне», а в том, что именно она выбрана из насущно необходимого.

Конечно, приехать на БАМ еще не значит стать бамовцем. Истинно бамовский характер только начинается с такого порыва, такого поступка. Потом идет будничная ежедневная проверка – на верность самому себе, лучшему в себе. Добираясь до Золотинки, мы в Алдане осмотрели драгу. Громадина с пятиэтажный дом, перемывающая в сутки десятки и сотни тонн породы, она дает продукцию, которую считают в граммах, а может, и в миллиграммах. Зато... золото. Так, наверное, и с бамовским характером. Не только «БАМ строит нас», как утверждает примелькавшийся и не такой уж бесспорный лозунг. Прежде всего строим себя мы. Сами. Своим делом. Своим отношением к делу. Эту истину приходится повторять, потому что нет-нет да и встретишь такой взгляд, что БАМ – чудодейственное средство. Только притронешься к этим магическим рельсам – и тепловозик характера потащит вагон мгновенно сформировавшихся качеств в голубую даль... Увы, эта красивенькая ложь никакого отношения к жизни не имеет. И на БАМе можно жить, как в захолустье, если попал туда случайно, если не принял стройку сердцем. В конце концов тот пьяный тракторист, которого, рискуя жизнью, задержал в Тындинском младший лейтенант милиции Орлов, тоже вроде бы с БАМа. Но он не бамовец – вот в чем дело. Он не понял, он не поверил в главное, чем тут дышат: строить не только дорогу, но и себя. Самим строить.

Об этом подумалось, когда я, листая подшивку газеты «Молодежь Якутии», прочитал рассказ бригадира Григория Гуреева о своей комсомольско-молодежной бригаде монтеров пути (кстати, из того же Тындинского). «Однажды, – пишет он, – без перерыва на обходе проработали 27 часов. На завтра – продолжение. Предлагали замену. Ребята отказались – будем работать сами, до конца. Не ради красивого жеста идут они на это. Каждый понимает свою личную ответственность за свое место на стройке».

«Личная ответственность» – и ни слова о самоотверженности. Не отвергают себя, а обретают себя люди с бамовским характером в таких ситуациях – вот в чем уверен бригадир. Он уверен, что секреты закалки стали (если речь идет о становлении личности) не меняются с десятилетиями. Так велика эта магистраль, что для каждого настоящего человека найдется станция Моя – Личная – Судьба.

Беседуя с Орловыми, я почувствовал, что приехали они не только не случайно, но и не на короткий срок, не «на сезон». Стоило ли везти «Сикстинскую мадонну», если бы они не обосновывались тут прочно, надолго, по-хозяйски!

Конечно, не обходят БАМ своими короткими визитами и любители длинного рубля, разного рода гастролеры. Но определяют лицо стройки не они, а те, о ком один бригадир сказал с уважением: «Люди надолго». Эти люди – золотой фонд БАМа. Они, как и все, захвачены «сплошной лихорадкой буден», где всякое дело первоочередно и сверхважно, однако психологический настрой у них особый. Видят они многое такое, что не откроется постороннему, беглому, равнодушному взгляду. Им ненавистно любое проявление халтуры, они строят надолго, даже если это требует огромного напряжения нервов, полной самоотдачи. Они знают, что строят свой завтрашний быт. В поселке Нагорном, к примеру, мы обратили внимание на высокие потолки (три метра вместо стандартных двух с половиной). «Чтоб хорошо работалось», – с гордостью пояснил начальник СМП-577 Ю. Н. Николаев. «Люди надолго» трудятся на совесть, чтоб хорошо жилось и работалось здесь им самим, их товарищам, детям, а, быть может, и внукам.

Бывает в жизни человеческой самоотверженность минуты, выливающаяся в благородный поступок. Никто этого не отрицает. Но строительство БАМа не сиюминутный подвиг. Тут мгновенной вспышки энтузиазма, краткосрочного юношеского горения мало. Хотя, конечно, и они полезны. Но, берусь утверждать, не они ведут к победе. Победу куют здесь долгим трудом. Поэтому «люди надолго» здесь особенно нужны. Не порывом минуты занесло этих людей на БАМ, а осознанной необходимостью приложить свои руки к гигантскому делу.

А работать приходится тут, ох, в каких нелегких природных условиях. Ну, как не произнести снова столь непривечаемое Талоло слово «самоотверженность» ! А ведь строителям приходится вести борьбу не только с природой, но и... за природу. В поселках, где мы были, это понимает каждый. Здесь не валят лиственницу на костер – обходятся сучьями. Не рубят березу, чтобы вытащить застрявшую машину из топи, – ищут другие средства. И разве что цветы любимым рвут, как и везде. Но вряд ли цветов от этого станет меньше...

Я видел, как бригада ставила на высокие сваи (вечная мерзлота!) домик, такую вот типовую «пэдэушку». Рядом со сваей тянулась вверх тоненькая сосенка (ребята уверяли, что ей не меньше ста лет – очень медленно растут деревья в этих суровых краях). Крановщик, подавая грузы, каждый раз делал лишний маневр, чтобы не зацепить верхушку сосны. Ему было неудобно: темп, ритм работы тормозились. Но он сохранил жизнь дереву. Нехозяин, человек равнодушный этого бы не сделала такому ведь кажется, что лесов на трассе БАМа режь – не хочу.