Любили мы ее, и еще помнят Ольгу Михайловну те, кто учился у нее! Навек запечатлели они в своих душах ее милый облик.

И идти бы мне ее путем, да вот так случилось, что попутал меня бес тщеславия: написал я очерк или рассказ, что ли, о жизни лесника, о кордоне, о ребятах, обо всем, что видел и слышал вокруг. Написал и, трепеща, отнес в редакцию. Помещалась она в неказистом доме на Коммунальной улице: второй этаж, три-четыре комнаты, восемь или десять сотрудников, считая редактора... Я не поверил своим глазам, увидев рассказ напечатанным в воскресном литературном приложении к газете.

Мало того, появляется на Теплой улице какая-то тетенька и говорит, что сам редактор велел привести меня к нему. И вот стою перед бородатым человеком с умными, проницательными глазами, и он, хотите, верьте, хотите, нет, хвалит мой рассказ (теперь я думаю, что напечатали его по той причине, что ничего лучшего под рукой не оказалось), говорит, что заплачено мне будет полтора червонца — они еще были в ходу в те годы,— и зовет работать в газету.

Тяжелое было расставание с ребятами, к которым и я успел прилепиться всем сердцем. Да и они видели во мне не только строгого учителя, но и друга и товарища в их забавах... Родители упрашивали меня остаться.

Ништо!

Тот самый микроб вызвал во мне нечто такое, что определило мою судьбу, надо думать, теперь уж до гробовой доски.

Все это пришло мне в голову, когда я слушал Василя. Кто знает, может быть, он пойдет по тому пути, с которого по воле случая или чего-то другого я сошел на дорогу, полную терний.

«Сам»

Уважение мое к Василю росло по мере того, как он перечислял свои дела в семье, в бабкином хозяйстве и в школе. Ни тени похвальбы: вот так оно вышло, вот так надо... Я сказал, что и отец мог бы помогать матери в домашней управе.

— Старик,— рассудительно ответил Василь.— Чего с него взять!

— Сколько ему?

— За пятый десяток перескочило. Отец у меня — дядька во! Он партизанил в здешних местах. Такое рассказывает, меня так и тянет повоевать!

— Типун тебе на язык!

— Это к слову. Очень уж много было героев! — Василь глубоко затянулся и выбросил окурок.— Завидно даже... Вон ребята из Краснодона, Зоя... Мы про них в книжках читаем, а какому парню не хотелось бы походить на них?

— Героем, Василий Михайлович, можно быть и в мирные дни. Вы тоже, откровенно скажу, герой! Сколько всякого на ваших плечах! Но вы не сказали, почему отец не помогает по хозяйству.

— Сильно контуженный он. Помогает, да куда! Вступит иной раз в поясницу, ни встать, ни лечь. Дров за него поколешь, а за дровами в лес надо. Хлеб приберешь, скотина тоже ухода хочет.

— Когда ж вы успеваете?

— Скучен день до вечера, если делать нечего,— зевнув, заметил Василь.— А вы ради пустого любопытства расспрашиваете или опишете как мы тут?..— Василь усмехнулся бескровными губами.

Так улыбается человек, знающий себе цену и презирающий все, с его точки, никчемное, не относящееся к суровой и сложной правде жизни.

— Может, напишу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.