Стоял ноябрь, а на юге Франции цвели розы. Розы в ноябре - чудно!... Красивая, удивительная страна!
Сначала мы прибыли в Сен - Рафаэль, живописный порт Средиземного моря с пальмами и лимонными рощами, а потом нас зачем - то перебросили в Тулон, из Тулона - в город Иер, из Иера - снова в Тулон... По слухам, русские части должны были отправить в Грецию.
Слухи вскоре подтвердились. В декабре 1916 года мы уже были в греческом порту Салоники. Сразу же бросилось в глаза огромное скопление войск. По улицам города маршировала французская, английская и русская пехота. Под командой английских офицеров шли шотландские стрелки, индийские пехотинцы и кавалеристы. Французы командовали сенегальцами, алжирцами, марокканской конницей и низкорослыми крепышами аннамитами, как называли тогда вьетнамцев. Кроме того, были здесь итальянские, греческие и сербские отряды. Все эти силы накапливались для освобождения Сербии от немецких войск.
Наступление началось в январе 1917 года.
Наши полки сменили засидевшиеся в окопах французские части, которые были до крайности измотаны и озлоблены. Русских солдат французы встретили радостно. Как ни очерствели солдатские сердца, но без объятий и поцелуев не обошлось.
Наше появление на передовой линии внесло смятение в ряды противника. Добытый нашими разведчиками «язык» рассказал, что немцы с ужасом ожидают атаки русских.
На рассвете следующего дня мы перешли в наступление и за двое суток прошли около восьмидесяти километров.
К концу февраля Сербия была полностью освобождена. Такой стремительности и такого натиска военная история, пожалуй, еще не знала. О героических делах русского экспедиционного корпуса писала вся мировая печать. Какие только корреспонденты не одолевали нас! Это был настоящий «штурм и натиск». В русских частях со смехом говорили:
- Вместо немцев русских атакуют журналисты!...
Когда военные действия в Сербии были закончены, русские полки немедленно оттянули под Салоники. Здесь мы и узнали о Февральской революции в России.
- Свобода! Свобода! - слышалось вокруг. Но никаких существенных изменений мы не почувствовали. Нас заставили принять присягу Временному правительству и называть офицеров не «ваше благородие», а «господин офицер». Вот и вся «свобода».
Как - то ночью часть нашу подняли по тревоге и погрузили на пароход. Вскоре мы пристали к греческому полуострову Афон в Эгейском море. Оказалось, что на этом острове свила гнездо вражеская разведка. Немецкие шпионы организовали здесь базу для снабжения подводных лодок горючим. Но наш командир - поручик Свенторжевский - не опешил с поисками вражеских агентов. Какой - то проходимец по секрету рассказал ему, что будто бы в развалинах древнего храма упрятаны несметные богатства. Поручик отобрал команду в пятьдесят три человека (куда попал и я), вооружил нас ломами, кирками, топорами и отправил искать золото и драгоценности.
Эта нелепая «операция» чуть не стоила мне жизни.
Как только мы прибыли на место, поручик рассредоточил нас по обширной территории бывшего храма и приказал прощупывать каждый метр.
Уже больше часа я потихоньку тюкал ломом, но ничего не находил. Стояла сорокапятиградусная жара. Хотелось бросить это бесполезное занятие, но вдруг лом мой правалился в какую - то щель. Я едва удержал его. Быстро расширив щель, я увидел ступеньки, которые вели куда - то вниз. На всякий случай выставив перед собой лом, медленно двинулся вперед. Метра через четыре лом уперся в наглухо закрытую дверь. Дверь была самая обычная, деревянная. Меня это удивило и насторожило: вряд ли в древнем храме, которому, как говорили, насчитывалось не менее тысячи лет, так сохранилось дерево. Я осторожно толкнул дверь. Она тихо подалась, и я оказался в совершенно пустой просторной комнате. Приглядевшись, заметил еще одну дверь и, недолго думая, открыл ее. В глаза ударил электрический свет. От неожиданности я попятился...
Комната имела форму правильного шестигранника, пол был кирпичный, потолок сделан из таких же досок, как и двери. В дальнем конце на грубо сколоченном столе лежали какие - то ящики, накрытые брезентом. Почти рядом на деревянном топчане спал человек в монашеском одеянии с иссиня черной бородой. Таких монахов на острове было много.
Тихонько подойдя к спящему, я тронул его за плечо. Монах встрепенулся, вскочил на ноги и дико вытаращил на меня глаза.
- Чего испугался, борода? - улыбнулся я. - Не бойся, не кусаюсь.
Монах побелел и вдруг заговорил со мной по - русски с сильным акцентом:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.