В дороге

Осмотрев нарядный новый вокзал, в широких оконных проемах которого играло остывающее пламя заката, Руднев вернулся в вагон и лег. Нигде так не устаешь, как в дороге - от обилия волнующих впечатлений, дум, - и никогда усталость не бывает так хороша, как после долгого, полного до краев дня и дорожных переживаний.

Проснулся он, разбуженный громким смехом. За окном и в купе было темно, но дверь немного приоткрылась, и за ней, на свету в коридоре, виднелись его попутчики.

Руднев прислушался.

- Знаю я ваш полигон и танкодром знаю, - уверял инженера сосед. Покачиваясь, он вполголоса бубнил какую-то легкомысленную песенку и, что называется, подливал масла в огонь.

Но Хвощу уже не требовалось и этого.

- Да на наших машинах, - твердил он, горячо и азартно доказывая что-то, - танкисты пройдут где хотите!...

- И хорошо, - вернувшись, остановил его Жаворонков. - Но об этом в коридоре не распространяются.

Понимающе подмигнув, сосед открыл дверь и зажег свет, приглашая их в купе.

Лежа в тени от верхней полки, профессор Руднев прислушивался к разговору. Начался он, видно, еще за обедом, в ресторане, и касался военных новинок. Сосед простодушно расспрашивал то об одном, то о другом.

Его интересовало многое и, на первый взгляд, беспорядочное: то скорость реактивных бомбардировщиков, то приборы, помогающие выводить танки в назначенное место. Как стрелка компаса, подрагивая под воздействием невидимой магнитной силы, упрямо стремится к отметке, обозначающей север, так и его сознание, несмотря на хмель и сбивчивую вязь послеобеденного разговора, постоянно возвращалось к одному и тому же, что притягивало его, как магнит стрелку.

- Ну не представляю, как можно обнаружить и перехватить их в воздухе! - снова заговорил он о бомбардировщиках с завидной легкостью охмелевшего человека, которому всё нипочем. - Летят они на какой-нибудь наш город ночью... Как вы их найдете в темноте?

- Найдут, это не так уж сложно, - уверял его Жаворонков. - Приборы помогут!

- Приборы, приборы! - недоверчиво повторил сосед, как будто нащупав, наконец, то, что ого особенно влекло. - Но ведь скорость-то у самолетов невероятная - скорость звука! Разве какие-нибудь приборы могут поспеть за нею?

Жаворонкова задело это.

- Приборостроение тоже не стоит на месте. Оно совершенствуется день за днем, - усмехаясь, возразил он. И с задорной уверенностью, которая так шла к нему, пообещал: - Не беспокойтесь, врага найдут, атакуют в ночной темноте и собьют! За тысячу, за пятьсот километров от цели, на которую они будут посланы... Работайте спокойно.

- Конечно, техника не стоит на месте... - с готовностью согласился сосед.

Инженер Хвощ сделал было движение, пытаясь объяснить что-то дополнительно. Жаворонков не остановил его, а будто не заметив этого, опять перевел фокус разговора на себя, как бы оберегая инженера от настойчивого внимания собеседника.

- Какое же секретное оружие, если о нем знают все солдаты! - снова оживился сосед.

Он опустил веки, придавая себе совсем равнодушный вид, но профессор Руднев опять был уверен, что глаза его и под ними горели нетерпеливым, азартным огнем.

- Конечно, - как ни в чем не бывало, согласился Жаворонков, непринужденно и почти невежливо отстраняя пытавшегося вставить что-то инженера. - Всякая секретность в военном деле ведь до поры, до времени.