У меня было так

Подошел к основному зданию. Там шла сварка. Я долго стоял возле одного сварщика, смотрел на голубые вспышки, на искры, разлетающиеся во все стороны. Ярко, даже глазам больно. Подошли двое рабочих в брезентовой спецодежде. Один оказал:

- Ну что, пацан, смотришь? Интересно?

Не знаю, тон ли у рабочего был такой или еще почему, но мне ужасно обидно стало. И даже не из-за «пацана». А из-за того, что я стою и смотрю.

- Давай-ка отсюда, малый, - добродушно сказал другой рабочий, видно, поняв, что я обиделся. - Тут сварка.

Я ушел. И только потом я понял, что рабочий был прав. Всю ночь и весь следующий день я мучался от боли, которая резала глаза: на сварку без очков не смотрят.

... И вот - август. Грузовик, на котором я еду, снова тормозит на строительной площадке, я спрыгиваю. Я иду по стройке, но я уже не «пацан»: я иду к отделу кадров.

Когда подошла моя очередь, я сунул голову в окошечко. Девушка с кудряшками посмотрела на меня.

- Ну?

Я не понял и смолчал. Потом я объяснил ей, что поступаю работать. Признаться, я немного боялся: ведь мне еще семнадцати нет, могут не взять.

Нет, смотрю, взяли. И второй раз у меня голос дрогнул, когда опросили, по какой специальности. Я сказал: «Учеником электромонтажника». Думаю, сейчас скажут: «Хватит. Все вы хотите электромонтажниками. Надо и честь знать».

Нет, смотрю, опять пронесло. Зачислили учеником электромонтажника. Сказали: «Будешь работать в бригаде Афонина». Ладно. Афонин так Афонин.

В моих руках новенький пропуск.

Да, на стройку берут совсем по-другому, чем, к примеру, в институт. Там сначала сдаешь экзамены. А здесь наоборот. Берут тебя сразу. А экзамены - они потом начнутся. И ты должен будешь доказать, что ты имеешь право называться электриком, доказать. своими руками, и не только руками, но и головой. Головой, пожалуй, в первую очередь.

... Помню, я получил спецодежду. Я нарочно попросил на складе уже поношенную. Пришел я за час до смены и ходил у основного здания. В глубине души мне очень хотелось встретить того рабочего, что меня назвал пацаном. Но я его не встретил. И пошел в каптерку.

В каптерке собираются все ребята нашей бригады перед сменой и на обеденный перерыв. Это маленькая комнатушка без окон, с полками вдоль стен. Посредине стол, вокруг - вместо лавок доски. Здесь забивают «козла», курят, если зима, греются у электропечки. Но больше всего мне понравилось, что на металлической двери каптерки прибита табличка с черепом и скрещенными костями. А на табличке надпись: «Смертельно! Высокое напряжение». Попробуй сунься, кто не знает, в чем дело! Как мне сказали, здесь, в каптерке, предполагалось сделать трансформаторную, и только потом комнатушку отдали под склад.

Я сел в пустой каптерке и стал смотреть на доску - здесь стоит такая доска, как в школе, и на ней мелом формулы. Потом зашел парень, невысокий, весь какой-то сжатый, крепкий, глаза светлые. Это и оказался Афонин. Толя Афонин. Он здесь тоже после десятого класса, окончил школу в пятьдесят шестом. Познакомились. Подошли другие ребята - все моего возраста или чуть постарше. Одна девушка, Лена Богат.

- Ну, пошли, - говорит Афонин.

Пошли. Дал он мне инструмент - кусачки, отвертку, пробник- лампу. Мы полезли наверх, к самому потолку. Здесь, на площадке, Афонин велел мне зачищать концы. Тоже, думаю, работа! Зачистил. Афонин полез еще выше, на потолочные балки. Я хотел за ним, а он мне:

- Стой, парень. Это не для тебя.

Я хотел возмутиться: как не для меня? Что он меня за сосунка принимает! И только к концу дня понял: он прав. Здесь работа. И что бы ты ни делал, должен помнить, что все, даже зачистка концов, - дело. Здесь не шуточки шутят, а работают. Умеешь - делай. Не можешь - не лезь, будет время, научишься.