— Плохо выглядит, — признал Василий, — вот я и выглядел как собака побитая.

Я уже, естественно, знал финал этой истории, когда мне позвонил Вячеслав Чувилин и попросил о встрече. Пришел с женой, Лидией Никифоровной.

Валентин Распутин точно заметил в повести «Пожар»: «Чтобы понимать друг друга, много слов не надо. Много надо — чтобы не понимать». Эти мои собеседники были многословны. Все нюансы разговора передать невозможно, поэтому изложу суть.

Вячеслав Чувилин: Вам, надо полагать, с три короба на меня наговорил братец. Но я действовал по требованию общественности. От закона ни в чем не отступал. И протест прокурора считаю совершенно неправильным, и суд не учел всех обстоятельств. Нельзя же сплеча рубить. Вы об этом сами пишете. Я вправду хотел дом под музей отдать. И Василий ведь никуда не жаловался, так зачем прокурору все снова затевать?

— В протесте об этом и сказано. В тяжбе с братом в качестве аргумента фигурировала передача дома поселку. В суд вы представили копии писем — желаете-де, чтобы в дедовом доме музей был. А письма-то эти никуда же не отсылали. Сами переехали на лето в сарай, а уникальный музейный экспонат, по вашим словам, набили дачниками.

— Вы бы поинтересовались моим окладом. Дом-то надо поддерживать — приходится за счет дачников...

— Так разве бы брат не помог...

— Зачем же тогда Васька в газету приходил?

— По душам поговорить...

— Ах, так...

И они ушли, очевидно, довольные, словно груз с плеч сбросили...

Я уже знал всю историю, содержание протеста прокурора, а также мотивы отмены судебных решений, вынесенных в пользу Вячеслава, знал о неприличной попытке дотянуться даже до далекого Надыма, чтобы опорочить отличного работника, депутата Совета, знал, как происходила оценка дома и сколько при этом было истрачено на угощения, и, естественно, младший брат не мог вызывать моих симпатий. Да ему, собственно, не было никакого дела до чьих-то симпатий: огласки боялся, все же с солидными клиентами дела имеет по переплету книг.

Меня же вот что удивило: Вячеслав очень пространно рассуждал о незыблемости права, о том, что раз суд вынес решение, и оно вступило в законную силу, то любая махинация как бы закреплена намертво. Кстати, Вячеслав тоже помянул покойного деда-законника и его наставления. Только смысл он правильным наставлениям придавал извращенный...

Последнего судебного рассмотрения, как я узнал от Василия, не было — братья заявили суду, что кончили тяжбу миром. Как они поладили, Василий не сообщал, подозреваю, что он отказался от своего права. Но это уже их частное дело...

Я же, кладя на архивную полку записи наших бесед, думал, что не вернусь к этой истории. Но не давала мне покоя эта тяжба. Как-то я прочитал французскую пословицу: не надо просить у всевышнего того, что может дать юриспруденция. И вспомнил неведомого мне искусного плотника и умного человека, наставлявшего внуков чтить закон... Он ведь, закон, и правда, сух и официален. Но в его статьях и параграфах заключен огромный опыт человечества, содержатся гарантии максимально справедливого решения людских конфликтов. Озлобленные люди, думаю, повторяют неправедную пословицу, сравнивая закон с дышлом. Разные, конечно, случаи бывают. И все же правовые нормы работают ради справедливости. Эти наставления надо постоянно помнить.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.