Тульский порог

И они, подчинившись приказу, отправляются в эвакопункт, работают с каким-то бешеным отчаянием, спасая раненых.

Но сколько у нее будет еще фронтов! Фронт борьбы за ликвидацию безграмотности, борьбы с голодом, борьбы за организацию колхозов, за индустриализацию... Какая большая судьба у этого человека, вместившая в себя так много! Судьба, в которой ясны каждый прожитый день и цель, ради которой он прожит. Судьба – отблеск судьбы ее поколения.

– Как-то, выступая перед пионерами, я сказала, что в годы гражданской войны ежедневный паек рабочего Тулы составлял четверть фунта хлеба. «Это сколько?» – спросили меня дети. Я достала из сумки записную книжку. «Вот столько», – говорю. Смотрю на их лица. Чувствую, что не верят... А может быть, это и хорошо, что не верят, как вы считаете?

...Нет, Тула, не валы и стены толщиной в сажень, высотой в три уберегли тебя и рубежи, за тобой лежащие, в годину испытаний, а люди, что стен тех прочнее. Их военным и трудовым подвигом измеряется вклад в победы над врагом, над разрухой и голодом, их кровью и потом добывалась слава твоя, город Тула.

Апрельским утром 1921 года рабочая Тула салютовала ревом десятков заводских гудков оружейному и патронному заводам. Так отмечал город замечательное событие: Президиум ВЦИК эти предприятия наградил орденами Трудового Красного Знамени. Первыми в республике. За их подвиг на трудовом фронте.

Но можно ли разъединять подвиги трудовой и военный, если речь идет о «хлебе революции» – оружии!

1921-й, до следующей военной главы – двадцать лет. Как бесконечно мал этот срок в сравнении с девятисотлетней историей города! Но как велик он делами! Ни одно столетие так не преображало город, не укрепляло его рабочую стать, как эти два десятилетия. За это время Тула из железной превратилась в металлургическую, были построены мощный Новотульский комбинат, комбайновый и Косогорский заводы, машиностроительный, ГРЭС, жилые кварталы, больницы, школы, институты, реконструированы оборонные предприятия. В 18 раз возросла добыча железной руды, угля – в 15 раз, выпуск чугуна – в 12...

Если сложить весь тот духовный порыв, все напряжение человеческих сил, воли, творчества, окрыленности, которыми создавался индустриальный фундамент страны в годы первых пятилеток, то сумма будет равна высокому понятию – подвига. И было бы справедливо поднять на постаменты тысячи человеческих рук в бронзе, камне и чугуне в Липецке и Днепродзержинске, Москве и Нижнем Тагиле, Ленинграде и Комсомольске-на-Амуре, Запорожье и Минске, в десятках городов и поселков, где рождалась новая, индустриальная держава. И обязательно в Туле.

1941 год. Мы подступаем к высшему рубежу твоей героической истории, Тула. Но еще прежде ты делала все для того, чтобы врагу был дан достойный отпор. Оборонные заводы работали в три смены, постоянно наращивая производство. Только в апреле 1941 года ты дала стране тысячи винтовок. Так было надо. Но ты не только делала оружие, ты его изобретала и совершенствовала: приближавшаяся война требовала новых видов вооружения. Вспомним Ф. В. Токарева, В. А. Дегтярева, Г. С. Шпагина. Талантливые конструкторы-оружейники, туляки, сколь многим обязана им армия, все ее рода войск!

Знал ли враг о том, что значила Тула для обороноспособности страны? Бесспорно. Вот почему один из главных ударов он направил на город, стремясь взять его с ходу, отсечь от коммуникаций, связывающих Тулу с Москвой, с другими центрами, и тем самым не дать возможности эвакуировать ценнейшее оборудование оборонных заводов. Но ни Ставка Верховного главнокомандования, ни сами туляки город сдавать не собирались. Тула готовилась драться до последнего человека.

Самым трудным осенним месяцем первого года войны был октябрь. Холодный от ветров, скользкий от дождей, черный от дыма пожарищ, он до сих пор отзывается в памяти ветеранов лязгом танковых гусениц, грохотом артиллерийских орудий, коротким, как хлопок, «Стоять насмерть!». И запахи того октября еще не выветрены временем, запахи окровавленных бинтов, гнилой листвы, солдатского пота и пороха, пороха, пороха.

Прорвав оборону 13-й армии, 2-я танковая группа Гудериана ворвалась в Севск 1 октября. Спустя два дня гитлеровцы взяли Орел. Брянский фронт оказался рассеченным. Чтобы спасти армию, было приказано отходить на восток. Собрав мощный моторизованный и танковый кулак, Гудериан устремился к Москве. Но на его пути была Тула.

Что мог противопоставить город, который уже отдал войне к тому времени так много, 15 дивизиям врага? Единство оставшихся на поле боя, ненависть к поработителям, чувство высочайшей ответственности за судьбу заслоненной им Москвы.

Но сначала был Мценск, куда, защищая подступы к Туле, город направил на помощь 1-му гвардейскому стрелковому корпусу 5500 бойцов – истребительные батальоны, Тульское оружейно-техническое училище, подразделения НКВД. О масштабах развернувшихся боев можно судить уже по тому, что на одну только 4-ю танковую бригаду, державшую фронт южнее Мценска, Гудериан бросил 150 бронированных машин, не считая пехоты. Итог был плачевным для врага. Потеряв 43 танка, орудия и батальон пехоты, гитлеровцы повернули назад.

Но силы были слишком неравны. Враг обтекал наши части с флангов. Выполняя приказ Ставки, войска Брянского фронта начали отход, чтобы прикрыть направление на Тамбов и Воронеж. С боями отходила на восток и 50-я армия, которой была поручена оборона Тулы. Но реальные возможности ее были в тот момент очень невелики. В иных ротах насчитывалось не более полутора десятков бойцов, техника была искалечена в предыдущих боях, кадровый офицерский состав выбит. Но за каждый километр пути к Москве и Туле враг продолжал расплачиваться сотнями жизней своих солдат. Чернь, Плавск, Поречье, Черепеть, Косая гора – эти названия потом еще долго будут являться в кошмарных снах уцелевшим танкистам Гудериана.

А что же сам город? Тула жила. И готовилась к обороне. Стойкость частей, оборонявших подступы к городу, позволила эвакуировать на восток все ценное оборудование, часть кадровых рабочих и инженеров, продовольственные запасы. Прощаясь с прифронтовым городом, оружейники, патронщики и металлурги, уезжавшие в тыл, плакали. Седые мужчины, зеленая молодежь. Они знали, что им предстоит в рекордный срок наладить выпуск оружия на Урале, что это потребует от них нечеловеческих усилий, но большинство из них дорого бы дали за то, чтобы остаться в Туле. Остаться и драться с врагом. Но приказ уезжать подписала партия, спорить и что-то доказывать было бесполезно.

Тула окапывалась со всех четырех сторон. На строительстве укреплений работали все, кто мог держать в руках лопату или кирку. Каждый район отвечал за свой участок обороны. Город опоясывали противотанковые рвы и окопы, колючая проволока и «ежи». Каждое угловое здание на основных улицах оборудовалось как опорный пункт, создавались районные штабы обороны, боевые дружины, группы истребителей танков, специальные отряды для борьбы с десантом, санитарные посты. Город превращался в боевую цитадель.

11 октября в 4 часа дня в зрительном зале драмтеатра собрался партийный актив города. Повестка дня: «О текущем моменте и задачах парторганизации». «Окна наглухо зашторены, в зале полумрак (энергию берегли). На лицах присутствующих следы крайнего утомления, многие не спали уже несколько ночей. Почти все в полувоенной форме. Никаких кулуарных бесед, люди подтянуты, собраны в пружину, – вспоминает бывший секретарь обкома ВКП(б) Александр Владимирович Калиновский. – В эти дни обстановка обострилась чрезвычайно. Внезапно снялась с позиций 238-я стрелковая дивизия. Она была единственной кадровой частью, непосредственно защищавшей юго-западные подступы к городу. Значительно позже выяснилось, что 238-я дивизия должна была закрыть собой брешь, которая образовалась в обороне наших войск на калужском направлении. Не окажись она в тот момент под рукой у Ставки, гитлеровцы могли выйти на выгодные рубежи для удара на столицу. Больше того, в ту же ночь через Тулу прошла в сторону Москвы 4-я танковая бригада М. Е. Катукова. Это был личный приказ Верховного главнокомандующего. Бригада перебрасывалась для защиты Москвы.

Мы понимали, что все меры, предпринятые Ставкой, необходимы. Но с чем оставалась Тула?!

И вот на трибуну поднимается первый секретарь обкома Василий Гаврилович Жаворонков, который спустя неделю возглавит городской комитет обороны... Необыкновенный человек. Его энергия и воля неиссякаемы.