Несколько месяцев назад в номере одной из московских гостиниц состоялось деловое свидание двух людей, резко отличающихся друг от друга возрастом, внешностью, манерой держаться и говорить. Один из них был двадцатисемилетний одессит Роман Валдаевский - смуглый, худощавый, с быстрыми маленькими глазами. Он волновался: срывался с места и начинал ходить по ковру, прикусывал ноготь большого пальца, исподлобья взглядывал на своего собеседника, словно выискивая в нем слабое место. Собеседником Валдаевского был пожилой корректный мужчина, сотрудник одного из посольств, аккредитованных в Москве. Слушая горячие доводы Валдаевского, он недовольно морщился, отрицательно качал головой, бросал требовательно:

- Деньги!...

Речь шла о тысяче долларов, которые дипломат передал Валдаевскому для обмена на советские деньги. Ни советских денег, ни валюты у Валдаевского уже не было: он «прогорел». Дипломат грозился заявить в милицию. Поняв, что ни уступок, ни отсрочек ждать нечего, Валдаевский придвинулся к собеседнику - Ну хорошо... Денег у меня нет. Но я готов вместо них представить нечто не менее для вас ценное.

- Что же?

Валдаевений придвинулся еще ближе.

- Описание черноморских портов!..

Год 1965-й... Для многих, очень многих он семнадцатый год жизни, а для тех, кому сегодня семнадцать, время наполняется новым содержанием, вызывает раздумья, вызывает желание четко определиться во времени и определить его для себя стройной системой незыблемых моральных категорий.

Разумеется, семнадцать-это очень условно. У одних раньше, у других позже, но в жизни каждого человека наступает момент серьезных раздумий о времени и о себе. Они сопровождают человека всю жизнь, но в юности они особенно значимы, в юности споры особенно горячи, мнения особенно противоположны, и порой промелькнет такое, что иной человек, забывший свою молодость, утвержденный в мысли, что от рождения он был умудрен нынешними знаниями и опытом, невольно хватается за голову.

- Ну и молодежь нынче пошла - ничего святого!

Да, в семнадцать лет год - это уже не просто год, не просто отрезок времени в 365 дней. В семнадцать лет рубль - не просто эквивалент десяти эскимо или двух билетов на новый фильм. В семнадцать лет честь, благородство, патриотизм - уже не просто слова из непонятного обихода старших, но понятия, за которыми, по-видимому, что-то есть. А может быть, ничего нет?

Именно вокруг таких «абстрактных» понятий разгораются наиболее ожесточенные споры, именно в этих спорах высказываются порой. мнения, заставляющие того самого мудреца хвататься за свои седины и заявлять: «А вот в наше-то время!...»

Нужно ли возмущаться? Нужно ли негодовать? А нужно ли требовать, чтобы семнадцатилетние вместо спора заучивали и повторяли, как попугаи, классические определения «вечных» истин?

Так или иначе, но спор идет. Осознанно или нет, но он сформулирован двузначно: «достоинство и деньги», «благородство и деньги», «патриотизм и деньги» - словом, высокие категории и проза жизни. И сегодня мне хочется перенести этот спор из круга интересов и жизненных примеров класса, студенческой или школьной аудитории, цеха, завода или стройки в другую область человеческих отношений.

Именно поэтому я начал статью рассказом о предательстве.

Процесс закончен. Объявлен приговор. Он строго соответствует составу преступления: Валдаевский осужден за кражу в гостинице. Да, не за измену Родине, а всего лишь за кражу. Строгие рамки советских законов не позволяют осудить за шаг, для которого человек уже занес ногу, хоть и не успел опустить: советские чекисты не дали совершить преступление.

Закончен и другой процесс. Олег Краковский, по кличке Пискун, осужден на восемь лет лишения свободы, его сообщники - на меньшие сроки в соответствии со степенью их виновности по статьям 70 и 154, часть вторая Уголовного кодекса УССР. Спекуляция в особо крупных размерах. Конкретнее - фарцовка.

Юридически это два разных уголовных дела. Соответственно различаются приговоры суда и меры наказания. Но было бы, на мой взгляд, неправильно столь же строго разграничивать моральную сторону этих двух дел. Я не делаю этих разграничений не только потому, что Валдаевский и Краковский жили в одном городе, в Одессе, были друзьями, поддерживали «деловые контакты». Гораздо существеннее то обстоятельство, что у обоих одинаковые идеалы, одинаковые взгляды на жизнь, одинаковые мерила жизненных ценностей. Одинаковыми путями шли они и к своему краху. Просто Валдаевский зашел чуть дальше своего единомышленника. И мнение о Краковском и Вал-даевском даже для сторонников самых крайних взглядов может быть одинаково: оба подонки. Так стоит ли копаться в их прошлом?

Откровенно говоря, мне не хотелось писать ни о деле Краковского, ни о деле Валдаевского, ни об их духовном отце Ароне Пильмане, когда-то широко известном в Одессе под именем Арло-Молюса. Ознакомление с материалами этого и некоторых других дел, проводником по которым был для меня опытный следователь-чекист Никита Семенович Бабусенко, постепенно наполняло меня отвращением ко всем этим пискунам, Франекам, славам-вешалкам, купчихам, юрам-ювелирам и одновременно все углубляющимся почтением к людям, которые посвятили свою жизнь избавлению общества от подонков всех мастей и калибров. И приятно было, закончив наконец чтение, выйти на предвечернюю набережную, смешаться с толпой ребят и девушек, идти среди них, невольно ловя обрывки разговоров, смех, глядеть, как сбываются свидания у Дюка.

Рядом сидели два паренька шестнадцати-семнадцати лет. Покуривали, поглядывали на девушек, разговаривали о своем. В кругу их разговора был качающийся на рейде парусник «Товарищ» и мореходное училище, в которое один из них хотел поступать, и неисправная лебедка, которую растяпа-слесарь все никак не наладит... Словом, это были обычные ребята, недавно начавшие свою рабочую жизнь, и разговор их был таким же, верно, как у сотен и тысяч ребят, им подобных.

Текла медлительная и неторопливо-добродушная вечерняя жизнь Приморского бульвара. Потемкинская лестница выплескивала на бульвар все новых людей. Были среди них и иностранцы. Мимо проходила группа шведских моряков. Один из них привлекал внимание своим роскошным, в черную и красную полосы, свитером. Ребята, мои соседи по скамье, оглянулись.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.