В середине июня 1919 года я получил короткую записку от Дм. Фурманова с приглашением явиться в штаб дивизии. Наша беседа была непродолжительной. Фурманов предложил мне перейти на работу в политотдел дивизии и организовать походный театр.

Начинали на пустом месте. Не было артистов. Решили найти любителей-красногвардейцев. Дело это было нелегкое потому, что чапаевцы предпочитали «амплуа» бойцов. Наконец начались репетиции пьес А. Островского, М. Горького, готовились инсценировки рассказов, стихотворений, поэм. Соорудили мы помост с двухсторонними щитами. Щиты - декорации на все случаи театральной жизни. Повернул так - вот вам «мещанская» обстановка, повернул этак - «рабочая», можно было создать «богатую» комнату и «деревенскую».

На Уральском фронте, куда дивизия была переброшена из-под Уфы, театр работал преимущественно на передовых. Все хозяйство размещалось на восемнадцати подводах, а артисты и музыканты с винтовками за плечами двигались пешком за скрипучим обозом. Прибыли мы однажды а станицу Кожехарово. Сцену поставили, прижавшись кулисами к дому, - очень удобно, попадали на нее прямо из окна «артистического» общежития. Ну, а зал... Передние ряды, «партер», сидели на земле, следующие стояли на коленях, «амфитеатр» просто стоял, а «галерка» - верхом на лошадях, по два места на каждой лошади.

Бурно, остро реагировали зрители на события, которые происходили на сцене. Зачастую - что никак не было предусмотрено ни драматургом, ни режиссером - вмешивались в действие.

Как-то играли мы «Бедность не порок». В самый разгар спектакля на сцену выбралась группа бойцов. Обращаясь к Гордею Торцову, старший из них закричал:

- Эй ты, слышишь? Не бывать свадьбе Любы с этим буржуем Коршуновым. Не позволим. На то и Советская власть - обижать никого не дадим. Ты, Гордей Карпыч, не забывайся, хоть ты и отец, а против воли не имеешь права дочь выдавать. Пришлось вмешаться в дело, объяснить, что за судьбу Любы не надо волноваться: все будет в порядке. Только после этого бойцы решили покинуть сцену. И все же, спускаясь «в зал», старший сказал:

- Ну ладно. Посмотрим. Но если что не по-нашему будет, мы этому Коршунову ноги переломаем.

И обращаясь к Любе:

- В случае чего, тикай к нам со сцены.

Сейчас эти эпизоды выглядят наивными и даже смешными. Но надо помнить, что многие бойцы никогда не бывали в театре, впервые присутствовали на спектакле. Не случайно всякий раз Дм. Фурманов говорил нам:

- Помните, театр не только отдых. Это наглядная форма политического воспитания людей, общественная трибуна.

Именно поэтому с огромной любовью и теплотой относился к театру и Василий Иванович Чапаев. Порой проявление его заботы о театре было просто трогательным. Как-то встретив меня, Чапаев спросил:

- Ну, как идут дела? Помощь не нужна?

Отвечаю:

- Дела идут хорошо. Одно скверно- махорки нашим артистам и музыкантам не дают.

- Ну, этой беде помогу. Иди к начснабу, скажи, что я лично велел махорку выдать.

Я бегом к начснабу, а он говорит:

- Без записки не дам.

Возвращаюсь к Чапаеву. Рассказываю, как оборачивается дело. Надобна, мол, записка.

Чапаев рассердился. Через не сколько минут начснаб стоял перед комдивом.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.