Сын солдата

Это только одна из многих операций в работе сборщика-клепальщика.

Надо добавить, что пневмомолоток – существо довольно норовистое и капризное, требующее постоянного укрощения и применения силы. Попервости Горбатовский после работы и руки поднять не мог в прямом смысле.

Через четыре года Виктор сам стал бригадиром комсомольско-молодежной бригады. Вывел коллектив в передовые. Был послан делегатом на XIX съезд комсомола. Поначалу работа была рассчитана на восемь человек, сейчас в коллективе шестеро, и ничего, справляются. Его бригада признана лучшей, а он – лучшим бригадиром в отрасли.

В одном возрасте с отцом вступил в партию. Только отца принимали на фронте. Стал кавалером Знака ЦК ВЛКСМ «Молодой гвардеец пятилетки» первой и второй степеней.

И все у него вроде шло хорошо. Но если уж честно, то был у Горбатовского момент, когда хотел он бросить бригадирство и уйти из бригады.

Было. Злился на себя. Обстоятельства словно илом затягивали. В то время еще работали ввосьмером, и были в бригаде двое ребят, так на них столько нервов уходило!.. Один – тот вообще случайный. Ему что в лоб, что по лбу. Временный. А вот второй мог, да не хотел. То опоздает, то покурить выскочит, и нет его – пачку уж можно было бы просмолить. А как в подшефный совхоз – он первый: там поспокойнее. Остальные члены бригады постоянно ворчали, сам Горбатовский возмущенно кипел. И так и сяк пробовал – с них как с гуся вода. А тут еще детали шли плохие. Изо дня в день. Не то чтобы совсем брак, но в руки возьмешь – скучно становится и противно. Думаешь: ведь кто-то же их делал и ОТК пропустил... Куда у людей совесть девается?.. Неужели уж все так заняты, что не могут делать как следует?.. Пока мастеру пойдешь объяснять, что никудышные это детали, а создателей их надо в шею гнать, пока горло до хрипоты не надерешь, руками не намашешься – время идет, а толку-то... «Это ты, – скажет мастер, – изготовителям и доказывай. Напишу я тебе допуск. Деталь выполнена хоть и небезукоризненно, но в принципе в рамках, так что не выступай. Раз ОТК пропустил – не твоя это забота о качестве рассуждать. Дали – делай!»

А чья же это, интересно, тогда забота? Не их, не моя, не мастера – чья? Выходит, они будут тяп-ляп, лишь бы в допуски с грехом пополам уложиться, а мы тут молча клепай знай, так? Потакать бракоделам, поощрять безответственность?..

План, конечно, святое дело, но не таким же способом!..

Порой и до заводской комиссии доходить приходится. Ведь как-никак Виктор – председатель цеховой группы народного контроля.

Ребята в бригаде все понимают, тоже недовольны. Зато те двое перекуры устраивают, их не касается.

Вот так одно к одному липло, наслаивалось, копилось, копилось...

А домой придешь – «покой нам только снится». Но чтоб снился, надо хотя бы поспать по-человечески. А попробуй поспи в малосемейном общежитии, в небольшой комнате, где трехлетняя дочка и сын недавно родился. Крикливый такой пацан попался, сил нет, и шустрый. Чуть окреп – все норовил из кровати выброситься на волю. До полночи жена дежурит, с трех – Виктор...

Ну, а кроме всего, так получалось, что среди бригадиров у него самая маленькая зарплата выходила. Дело, конечно, объяснимое: в бригаде в основном молодые, еще неопытные ребята. Один только Юра Калмыков – специалист. Со стажем парень. Трудолюбивый до ужаса. Ну, правда, и Миша Курдаков старательный, толковый. Было, кстати, даже Горбатовского поправлял. Виктор стоял над одной премудрой заклепкой, с минуту думал, как бы ее получше забить. Курдаков, видно, приметил, подошел. «А ты, – говорит, – вот так попробуй, отсюда начни». Горбатовский почесал затылок, улыбнулся, сказал: «Ну, Мишка!» – и сделал по совету.

Мордухов Витя тоже не подведет. Очень честный парень, совестливый. Когда зарплату по КТУ делят, то Мордухов, если что, всегда первый скажет: тому-то маловато дали, надо бы добавить, можно с меня снять.

Остальные еще малоопытные. Опыт – дело наживное, но для этого время надо, время! А оно летит! И жизнь несется, как реактивная. Глазами моргнул – лето, еще моргнул – зима.

Вроде только полгода-то и прошло, как из армии вернулся. Месяца три как заведенный в шесть утра без будильника вскакивал. Привычка. Вроде только что в учебке пот проливал, гимнастерка еще не просохла. Танк осваивал, кажется, совсем недавно. Попервости изрядно побаивался танка. Механик-водитель, а побаивался. Не чувствовал его, как себя, не слился с ним, а без этого какой ты танкист. Да и танк был особый. К нему запросто и не подойдешь. Можно сказать, героический танк был у Горбатовского. Т-34. Из тех, что в войну победу добывали. И этот тоже краешек войны прихватил. Гореть не горел, но в атаки ходил. Кажется, только-только остыла броня... А теперь вот Виктор учился управлять им, за те же рычаги держался.

Позднее Горбатовского, как и других, переведут на современные машины, но начинали все с «тридцатьчетверки». И не просто потому, что азы осваивали на простейшей машине – с него, с «тридцать четвертого», как бы отсчет шел, он время прошлое и настоящее соединял, нынешних ребят сопричастными делал с героическим прошлым их отцов и дедов. Как реликвию передавали его. Святую реликвию. Помнится, шли они как-то на занятиях в колонне, Горбатовский замыкал. Впереди – крутой подъем. Ротный орет: «Давай жми!» А жать в ту пору еще духу не хватало. Заполз Горбатовский на малых оборотах, обливаясь потом от стыда, – и догонять! И тут вроде как послушнее сделался танк, словно бы доверился, как конь хорошему наезднику. И пошло!.. Вздохнул Горбатовский свободнее, приободрился, пот со лба скинул и улыбнулся сам себе: переменилось, перевернулось что-то внутри.

Словно совсем недавно это было. А ведь уже восемь лет прошло. В семьдесят седьмом пришел на завод. Да, восемь лет. Ребята из других бригад звали. Переходи, говорили, к нам, что ты вцепился в свою бригаду! И получать больше будешь, и забот поубавится. Но ведь коллектив...

Зарплату сулили посолидней – это, естественно, не лишнее. Вон Гончаров, наставник Горбатовского, второй отец, тот так и говорит: «Если я работаю на полную катушку – и получить хочу по труду. За свою работу – не за безделье». Правильно говорит.

Квашин, второй наставник, тот по-другому считает. Мне говорит надо работать и чувствовать, что от меня что-то зависит, так работать, чтоб перед собой стыдно не было. А деньги в конце концов не главное». Кстати, у Квашина в бригаде тоже полно молодых, заработок из бригадирских не самый крупный, но, однако ж, ничего, не обижается, бригаду не бросает.