Трофимов взял листок, внимательно прочитал, посмотрел на оборот листка.

– Не очень понятная запись... Что имел в виду писавший? Какой архив? Если наш, то у нас всегда стоят впереди буквы «Л» «И». Литературный институт. В Пушкинском доме «П» и «Д» – Пушкинский дом. А здесь...

– Значит, все-таки архив? – быстро спросил подполковник.

– Конечно! «О» и «Ф» – «общий фонд». Первые три цифры, наверное, номер описи. Потом номер дела, номер листа. Если, конечно, речь идет об архиве.

– А если человек делает запись для себя? – сказал Корнилов. – Для памяти, так сказать. Зачем ему писать первые две буквы «Л» «И», он ведь их и так знает...

– А кто писал?

– Рожкин.

– Рожкин! Николай Михайлович? Значит, это наш фонд. Правда, он работал и в других архивах. В ЦГАЛИ, в Литературном музее.

– Можно посмотреть, что скрывается за этим номером в вашем архиве?

– Конечно. – Виталий Иванович что-то написал на маленьком твердом листке, встал из-за стола, открыл дверь в приемную.

– Мария Михайловна, – позвал он секретаря. – Очень прошу вас истребовать эту папку. – Трофимов протянул ей листок.

– Вы думаете, знакомство с архивом поможет вам в работе? – спросил он, вернувшись на свое место за столом.

Корнилов пожал плечами.

– Так, так, так, – быстро пробормотал Трофимов. – Интересно. Очень интересно. А почему вы заинтересовались только этой папкой? Ведь у Рожкина в его бумагах осталось, наверное, немало таких записей? Он все время работал с архивами.

– Убийца не тронул ни деньги, ни документы Рожкина. Дорогие часы – подарок института – остались на его руке. Пропала только записная книжка. Несколько дней назад мы нашли этот листочек. – Корнилов тронул рукой страничку. – Один этот листок в клеточку с записью. Можем ли мы пройти мимо папки, номер которой написан здесь рукою убитого?

– Так. так, так. – Теперь в скороговорке Трофимова сквозила тревога. – В высшей степени любопытно. В высшей степени! Вы не курите? – вдруг обратился он к подполковнику.

– Курю. Но у вас такие объявления. – Игорь Васильевич кивнул на табличку «Курить строго воспрещается».

– Да, да! Запреты, запреты. У нас же всюду бумаги. Архивы. Ценнейшие архивы. Но мы закроемся. – Виталий Иванович хитро улыбнулся, достал из стола пачку «Столичных», маленькую пепельницу, повернул в двери ключ. – Мария Михайловна постучит.

Они с удовольствием закурили.

– Виталий Иванович, а что вы можете сказать об Озерове? – спросил Корнилов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.