Среда обитания

– В поход, в поход, медведь не ждет! – пропел Евсиков.

Они гурьбой тронулись на выход, увлекая за собой Корнилова, не давая ему сосредоточиться, принять решение. Еще несколько минут, и «газик» уже мчался по белой, укатанной дороге, среди припорошенного снегом елового леса. Ветер чуть раскачивал огромные ели, и сверху то и дело сыпались снежные комья, разбиваясь о ветви в пыль. Ветер нес снежные облака прямо на дорогу, под колеса «газика».

Игорь Васильевич сидел словно в оцепенении, спиной ощущая взгляд Зайцева. Конечно, он его тоже узнал. Никаких сомнений не может быть! «Нет уж, нет! Увольте! Что это за охота? На охоту ходят с друзьями! Как я с ним сяду рядом у костра? Как буду есть из одного котелка? – твердил себе Игорь Васильевич. – Нет! В Бокситогорске сяду на поезд. Скажу: заболел, сердце жмет...» Но он понимал: скажи так – подумают, что испугался медведя. Ходить на берлогу – дело непростое, вот и сдрейфил старший инспектор угрозыска. Это ему не домушников брать. Первый Плотников так подумает. Не скажет, но подумает. А Евсиков растреплет на весь город.

Так и не решился Игорь Васильевич уехать. Но охота была испорчена. С какой-то тягостной апатией Корнилов выполнял – именно выполнял! – все, что положено на охоте: продирался вслед за егерем к берлоге по глубокому, по пояс, снегу, стоял с ружьем наизготовку там, где велел егерь, без тревоги и без любопытства приглядываясь к небольшой дыре в снегу, над которой время от времени возникало легкое облачко морозного пара. Когда растревоженный шестом егеря мишка с ревом вылетел из берлоги, Корнилов выстрелил нехотя и спокойно, почувствовав, что попал в светло-бурое пятно на груди мишки. Ему даже почудилось, что он услышал глухой шлепок своей пули. И тут же он подумал о Зайцеве. Как, с какой мыслью взрослый мужчина стрелял из ружья в забравшегося в сад мальчишку?

Когда дело было сделано, все столпились вокруг уткнувшегося мордой в снег зверя.

Егерь достал большую финку и опустился перед тушей на колени.

– Дайте мне, – попросил Зайцев.

Егерь обернулся и посмотрел на Плотникова, словно спрашивая у него разрешения.

– Да не испорчу я шкуру, – усмехнулся Зайцев. – Если что не так буду делать, скажите. – Он стал на корточки рядом с егерем, взял у него из рук финку и застыл на несколько секунд над тушей, словно примериваясь и рассчитывая, с чего начать. Потом провел рукой по шкуре, разводя шерсть, и осторожно ее надрезал...

Игорь Васильевич смотрел, как ловко орудует Зайцев финкой, и чувствовал, что у него по спине бегают мурашки, словно это ему приложили к телу холодную сталь.

– Ловко, – с одобрением сказал егерь. – Приходилось свежевать?

– А чего тут особенного? – не отрываясь от дела, откликнулся Зайцев. – Барашков резал, кроликов. Когда хозяйство ведешь – чем только не приходится заниматься...

– Правда твоя, – согласился егерь. – Хозяин все должен уметь. – И, обернувшись к Плотникову, сказал: – Уважаю. Если человек к какому делу приспособлен – не зря живет.

Неожиданно низко над лесом пронеслась тетеревиная стая. Сделав большой круг, птицы с шумом расселись на березы метрах в пятистах от охотников. С деревьев посыпались хлопья снега.

– Эх, была не была! – азартно воскликнул Плотников, схватил ружье и пошел прямо по целине в сторону тетеревов.

– Не догоню, так хоть согреюсь! – хохотнул ему вдогонку Евсиков, но Плотников только отмахнулся.

– Если вы пойдете в обход, – сказал Игорю Васильевичу егерь, – он может на вас их выгнать.

– Попробовать? – Корнилов с сомнением смотрел, как медленно продвигается Плотников, утопая в снегу по пояс.

– А вы по дороге, – махнул рукой егерь. – По санному следу. Только к медвежьей печенке не опоздайте.

Игорь Васильевич вынул из патронташа два патрона с «тройкой», зарядил ружье и пошел не торопясь по дороге. Он не прошел и ста метров, как услышал, что его кто-то нагоняет. Обернулся и увидел спешащего Зайцева с ружьем.