Микис, друг мой!

Недавно я услышал три твои новые песни, написанные в подполье. Страстные и гневные, они посвящены борьбе нашего народа против фашистской диктатуры.

Эти песни, Микис, заставили меня вспомнить нашу совместную борьбу в отрядах Сопротивления против гитлеровской чумы.

Слушая эти песни, я вспомнил и тебя, Микис, в то время студента Афинской консерватории. Мало кто знал тогда, что молодой композитор был уже известным борцом-подпольщиком, выполняющим самые опасные задания.

Я хорошо помню, Микис, твой путь к вершинам искусства. Это был путь борьбы и страданий. Но ты не останавливался на полдороге.

Помнишь, во время одной из гастрольных поездок в город Наусу, в районе Верья, ты дал единственный концерт в провинции, потому что власти запретили выступать тебе в каком-либо помещении. Свет то и дело гас: его гасили хулиганы; летели камни; половина музыкантов разбежалась, а ты продолжал дирижировать остатком оркестра и петь, аккомпанируя своеобразному невидимому ночному хору, который с деревьев, окрестных улиц и тесных переулков пел твою песню «Миртья», пел назло жандармам и хулиганам, которые из кожи лезли вон, чтобы помешать людям присутствовать на твоем концерте.

Нам часто приходилось видеть, как уходили на смерть наши товарищи, уходили с улыбкой и песней на устах. Разве можно забыть, как твой друг, студент Папамеркуриу, парализованный после пыток, поклялся, что найдет в себе силы выпрямиться во весь рост перед палачами, когда его поставят к стенке? И он сдержал свою клятву...

Твоя «Эпитафия», Микис, которую ты написал на слова Янниса Рицоса, сейчас тоже подвергающегося пыткам агентов хунты на острове Юра, принесла тебе любовь простого народа нашей родины.

Фашистская диктатура, которая «покрыла Грецию позором», как ты сказал незадолго до своего ареста в интервью корреспонденту итальянского журнала «Эспрессо», заставила тебя оставить музыку и заняться только антифашистской борьбой.

Когда корреспондент этого журнала спросил тебя, Микис, о чем ты хотел бы говорить — о политике или о музыке,— ты ответил: «В данный момент я не являюсь ни композитором, ни политическим деятелем, я простой участник демократического движения против фашистской диктатуры и американцев, уничтоживших греческую демократию и нашу национальную независимость. Иногда я думаю, что если бы я был на свободе, то мог бы сочинить величайшее произведение своей жизни... Теперь же для меня значение имеет прежде всего честь, гордость, долг. Все остальное, в том числе и творчество, уходит».

Верный своему долгу, ты стал, Микис, одним из создателей подпольного Патриотического фронта. Ты писал воззвания к народу и к молодежи, призывая их объединить свои силы и подняться, чтобы уничтожить в нашей стране хаос тирании и вновь поднять над Грецией солнце, брошенное в грязь черными полковниками. В своих посланиях ты призывал цивилизованное человечество встать на поддержку страны, которая когда-то дала людям свет, а теперь повержена во мрак фашизма. И твой голос дошел до всех уголков Греции, разнесся по всей земле. Твои песни, запрещенные хунтой, стали песнями сопротивления в городах и селах. Растет число антифашистских выступлений молодежи за рубежом. Юность Страны Советов назвала тебя, Микис, лауреатом премии имени Ленинского комсомола.

В то время, Микис, как я пишу эти строки, ты находишься на каторге. Никто не знает, сколько и как тебя пытали. Никто не знает, где тебя держат теперь. И никто не может поверить, что эта исполненная жизненной и творческой силы личность заключена за решетку, что человечность попирается самыми подлыми людьми, которых когда-либо знала Греция. В одном только мы можем быть уверенными: что и там, где ты сейчас находишься, Микис, ты продолжаешь бороться за свои идеалы. И, закованный в кандалы, ты продолжаешь высоко держать голову. Я хочу, Микис, со страниц журнала «Смена» обратиться к тебе со словами, которые вышли из глубины моего сердца, из глубины сердца всех твоих соотечественников и товарищей.

Я не делаю попытки написать тебе слова утешения. Хочу только сказать тебе, что твои слова, посланные из подполья, запали в душу греческой молодежи и запали в сердце молодежи всего мира, которая поднимает твои песни как знамя антифашистской борьбы.

Ровно год назад — помнишь? — в статье для ламбракидов ты писал, что, пока существует Греция, будут существовать и ламбракиды. «О стальной заслон, который называют верой в идеалы греческого народа,— писал ты тогда,— разбивались и теперь каждый день разбиваются все бешеные атаки бесчеловечного противника». До чего же актуальны эти твои слова! Именно так происходит и ныне, Микис. О сопротивление греческой молодежи, воспитанной на таких примерах, как твой, разбиваются бешеные атаки тюремщиков. И подобно тому, нак никакая сила не в состоянии выкорчевать из нашей Греции людей, которые верят в высшие идеалы и представляют ее будущее, так ничто не может выкорчевать беспредельной любви ее народа к твоему творчеству.

«Твое творчество, твоя музыка,— говорится в сообщении ЦК Компартии Греции,— принадлежат Греции и ее народу, они носят общечеловеческий характер, и ничто не сможет их погасить...»

ТВОЙ СТАВРОС ЗОРБАЛАС

Мы встречались с ним несколько раз, в Афинах и Москве. Я хорошо узнал этого человека, он стал мне близок и дорог... И сейчас, когда я пишу эти строки, каждое слово болью отзывается в сердце, потому что Микис Теодоракис там, за решеткой тюрьмы, больной, прикованный к постели. Но ни болезнь, ни пытки, ни унижения не могут сломить его. Я знаю, это потому, что он борец, выплавленный из стали...

Я познакомился с Микисом в сентябре 1965 года.

Поезд шел из Салоник в Афины. Уже часа полтора из транзисторного приемника лилась музыка, звучали песни. Переводчица, пожилая крашеная дама-эмигрантка, в минутные паузы пересказывала содержание.

— Это песня о моряке, который очень любит свою родину,— говорила она,— и, уходя в плавание, он плачет, потому что несколько месяцев не увидит родной Эллады.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.