Разговор оборвался.
«Ах, у них совещание! Тут такое происходит, а у них совещание! Ну хорошо же!..»
Георгий яростно бросил трубку и кинулся к себе в комнату.
Уже в передней, натягивая пальто, он приоткрыл дверь в комнату родителей и увидел их напряженные, взволнованные лица.
— Я скоро приду!..— торопливо сказал он.— То есть нет. Не знаю, когда приду!
И, схватив шапку, он выскочил на лестницу, громко хлопнув дверью.
— Звонит какой-то Урманский,— доложил сотрудник, прикрыв ладонью трубку.
Лобанов нетерпеливо махнул рукой.
— Скажи, совещание. Пусть позже позвонит. В кабинете собралась вся оперативная группа, только что вернувшаяся с места происшествия, и несколько других сотрудников, связанных с делом Семенова.
Володя Жаткин доложил о своих вчерашних открытиях. О встрече с Тамарой рассказал Коршунов.
— Кажется мне, что снотворное...— сказал Лобанов,— подсыпала эта самая Тамара.
— Днем мог прийти еще кто-нибудь,— как всегда невозмутимо, произнес со своего места Храмов.
— Не всякому он ключ от дома дает,— упрямо возразил Лобанов.— Ей вот доверял.
— А ночью тоже с ключом пришли,— не сдавался Храмов.
— Она и отдала, раз уж снотворное подсыпала,— стоял на своем Лобанов.
Но тут вмешался Жаткин.
— Одна интересная деталь!— нетерпеливо воскликнул он.— Разрешите, Александр Матвеевич?
— Ну давай, давай, какая там деталь?
— Вот послушайте. Коробочка со снотворным лежала под подушкой. Так? Почему под подушкой? Он что, на ночь его принимал? Но на ночь принимают нембутал, димедрол, барбамил, мединал, наконец, люминал. Но это снотворное...
Его прервал общий смех.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.