«След лисицы»

- Я вот тогда со справкой так и не успел.

- И не надо! - поспешно откликнулся Свиридов. - Отпала необходимость. Я, брат, человек прямой. И тебе скажу: поспешили с постановкой твоего вопроса. Неправильно это! Где хочешь скажу: неправильно! Какое дело ты поднял, шутка? Нет, Кузьмич, такими людьми, как ты, не бросаются! - Он говорил громко, все больше распаляясь. - Их поддерживать надо! В интересах общего дела! Прошу понять меня правильно! Я за дело болею, а не за самолюбие, какое оно ни есть. Сколько ты за это время, пока по этому вашему, как его?.. Ну, ну!... По следу лисьему шел, сколько, говорю, дел поднял, сколько преступников разоблачил, а? Вот то-то, товарищи!...

Свиридов, увлекшись и поминутно промакая платком мокрый от пота лоб, говорил с таким пафосом, что Цветков спросил:

- Репетируешь?

- Чего?.. - не понял Свиридов.

- К собранию, говорю, готовишься?

- А-а... Ты, Кузьмич, напрасно так-то. Я ведь с открытой душой к тебе. Не таясь. Вон прямо при нем все говорю. - Свиридов кивнул на Виталия. - Потому что тоже член коллектива.

Виталий молчал, еле сдерживая негодование. Он даже не ожидал от себя такой выдержки. Оказывается, он научился рассуждать и взвешивать, прежде чем что-то сказать даже в своем, служебном кругу, среди товарищей. И на этот раз Виталий рассудил, что вступать в спор со Свиридовым сейчас бесполезно, даже невыгодно. Пусть он выговорится, пусть все скажет. В данном случае сильнее тот, кто молчит и слушает. Но все время молчать он, Виталий, не будет!

Вскоре Свиридов ушел. Когда за ним захлопнулась дверь, Виталий сказал:

- Хамелеон, вот он кто.

- Это почему же хамелеон? - поинтересовался Цветков.

- Видит, что наша взяла, и перекрашивается.

- А может, искренне осознал ошибку?

- Да вы что, Федор Кузьмич, серьезно?

- Очень даже. Попробуй доказать, что он только снаружи перекрашивается. Он же на всех собраниях, во всех кабинетах начнет кричать, что он наш друг-товарищ, что он ошибался, а теперь осознал. Да мало ли еще что! Попробуй, говорю, доказать.

- И попробую!

Цветков досадливо махнул рукой.

- Дел много, понимаешь? Всем некогда. А он ловкач. И кое-кому приятен. Вот так и держится, - Федор Кузьмич, - строго сказал Виталий.-

Я по совести сюда пришел, я увидел, какие тут должны быть чистые руки, и душа тоже. И я вам говорю: до Свиридова доберусь! Увидите!

- Одну речь выслушал, теперь другую. - Цветков улыбнулся. - А работать кто будет? - Он взглянул на часы. - Давай, милый, быстренько в музей, потолкуй с Гориной. - И, хитро посмотрев в просветлевшее лицо Виталия, добавил: - Официальное дело у тебя к ней, ясно? А насчет совести еще поговорим. Она у меня, милый, тоже есть, не думай. И добираться будем до этого типа вместе.