– Такой осторожный человек... – Он в точности повторил ту же фразу, которую произнес полчаса назад, имея в виду Казалинского. – Не похоже на него. Сам себе искал клиентов... Их было довольно много. Это опасно. Вот с Сидоренковым он вел себя правильно... А здесь, простите...

– Намек понял. Были клиенты и от меня, – признал Коротков.

– Мы все это зафиксируем в протоколе. Я не предупреждал вас об ответственности за дачу ложных показаний, но, надеюсь, вы сознаете...

– Не беспокойтесь, сознаю.

Журавлев сел за стол и на разлинованных бланках записал по порядку вопросы и ответы. Он записал их в самой сжатой форме. Закончив, прочитал протокол и сказал:

– Вы подозреваете, что тормозные шланги мог повредить Казалинский?

– Больше некому.

– Сейчас вы в этом уверены, судя по вашему тону. Откуда появилась уверенность?

Не показав вида, Журавлев, однако, был действительно удивлен уверенным тоном Короткова. Если версия о предумышленном убийстве Перфильева верна, Короткову ни с какой стороны невыгодно обвинять Казалинского в покушении на его собственную жизнь, ибо ничто другое не может так подкрепить эту версию. Не иначе Коротков что-то замыслил. Журавлеву пока оставалось только гадать и внутренне поражаться холодной расчетливости этого совсем еще молодого человека. В самый раз было задать себе наивный вопрос: «И откуда такие типы берутся?» Но Журавлев во время работы подобных вопросов самому себе на задавал. Разве что после, по дороге домой.

– Я говорю, больше некому, – повторил Коротков.

– Нужна веская причина для таких чрезвычайных мер.

– Зачем ему свидетель, который все знает?

– Все-таки одним этим трудно объяснить поведение Казалинского.

– Чужая душа – потемки.

– Может быть, есть какие-то другие мотивы? И тут Коротков дал осечку. Он спросил:

– У него?

Лживые люди, привыкшие врать даже без надобности и по ничтожным поводам, когда, например, у них интересуются: «Ты вчера в кино ходил?», обычно переспрашивают: «Кто, я?» Чтобы дать себе время придумать ответ. Тут было нечто похожее, но в вопросе Короткова содержался еще и подтекст, который можно было прочесть и так: «У меня?» Коротков и сам сообразил, что слегка поскользнулся, но это не сбило его с толку. Так как Журавлев счел нужным промолчать, он пояснил:

– Клешня – страшная личность. Никто не знает, на что он способен.

– Александр Антонович был другого толка человек, не правда ли?

– Небо и земля! – воскликнул Коротков. – Александр Антонович – взрослый ребенок.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• …
• 18
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.