Я родился и рос в рабочем предместье большого портового города. Улица, на которой мы жили, была невеселая.

Весной и осенью мостовая превращалась в глубокое, топкое болото. Перебраться через него можно было только по огромным лежавшим поперек улицы камням либо по переброшенным кое - где мосткам.

Летом густая мелкая пыль отравляла жизнь обитателям улицы.

Жили мы в ветхом домике полусумасшедшей старухи Гурьяновой. Хозяйка вместе с огромной сворой собак и множеством кошек занимала лучшую квартиру, выходившую окнами на улицу. По утрам она выводила своих питомцев на прогулку и беседовала с ними. Нас она страшно не любила и постоянно гнала со двора.

Мне тогда шел 12 - й год, а старшей сестре, Лиде, было 14 лет.

Отец мой, тихий, угрюмый человек, уже много лет работал на чугунолитейном и механическом заводе немца Рестеля.

Как - то один из литейщиков завода во время отливки получил сильные ожоги и в очень тяжелом состоянии был отправлен в больницу.

Этот, не первый уже несчастный случай вызвал брожение среди рабочих. Когда же хозяин выгнал явившуюся к нему за пособием жену пострадавшего, вспыхнуло открытое возмущение. К фабриканту отправили делегацию. В числе делегатов был и мой отец.

В этот же день мы, ребята, были свидетелями еще невиданного нами зрелища: по мостовой с лихой песней, с гиком я свистом скакал казачий отряд. Казаки свернули к заводу и скрылись за воротами.

Ночью из разговора родителей я узнал, что отец уволен с завода. Мать громко всхлипывала, и я чувствовал, как поднималась во мне злоба к хозяину - заводчику.

Утром отец ушел из дому и вернулся лишь поздно ночью. Впервые в жизни мы видели его таким пьяным и страшным. С этого дня наша крохотная квартирка превратилась в настоящий ад: новый костюм отца, сапоги, шаль матери и много других вещей перешли к толстому Никите Васильевичу - хозяину трактира «Золотой якорь».

Началась мировая война, отца призвали в действующую армию. При виде его обмундирования и фуражки с кокардой я преисполнился величайшей гордости. Отца отправили на фронт, и больше мы о нем ничего не слыхали.

Наступили трудные, голодные дни. Мать часто куда - то уходила с сестренкой Лидой. Наконец, Лиду удалось устроить ученицей в «салон дамских шляп мадам Борты». Мм тоже пришлось бросить школу и позаботиться о заработке.

Недалеко от нашего дома была механическая и слесарная мастерская Ивана Никитича Преснякова. Этого Преснякова в трактире «Золотой якорь» однажды избили рабочие за возмутительное обращение и постоянные обсчеты. После долгих и слезных просьб матери Пресняков согласился взять меня в ученики.

Задолго до рассвета я убирал мастерскую, чистил инструменты, кипятил чай. Днем я был на посылках; как угорелый бегал в монопольку и к бесчисленным заказчикам. Кроме того, я нянчил хозяйских детей.

Единственный человек, от которого я впервые услышал слова участия, была дочь моего хозяина Таня. Это была высокая стройная шестнадцатилетняя девушка. Густые непокорные локоны падали на матовое ее лицо, на котором, как два громадных черных алмаза, горели глаза. Таня училась в городском училище, и я часто видел, как, придя домой и наскоро пообедав, она бралась за домашнюю работу. Вое горело и спорилось в ее маленький ловких руках. Вечерами, когда, еле держась на ногах от усталости, я убирал мастерскую, она приходила ко мне, приносила то яблоко, то кусок пирога, и мы подолгу беседовали.

Однажды хозяйка послала меня с 3 - летним ребенком погулять в сквер. Я захватил с собою книжку, которую дала мне Таня, и так увлекся чтением, что совсем позабыл о ребенке. Когда я спохватился, его не было. Все мои поиски не привели ни к чему. В отчаянии я вернулся в мастерскую один. К великой моей радости ребенок был уже дома, но хозяин так жестоко избил меня, что я еле - еле добрался домой.

Вечером пришла Таня. Я лежал в кровати, избитое тело ныло. Таня знала обо всем. Когда она заговорила о своем изверге - отце, я видел. как глаза ее потемнели от гнева.

Оправившись от побоев, я начал подыскивать себе работу. Мне шел тогда 17 - й год. Поиски мои были безуспешны.

Но вот наступила февральская революция. Целые дни я проводил на демонстрациях и митингах, всюду слышалась «Марсельеза» и гремело «ура».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.