Счастливая подкова

– Становись рядом вон с тем стариком. Родионовым его кличут. Он тебе покажет, что делать.

Так 12 октября 1930 года восемнадцатилетний крестьянский парень Александр Бусыгин из деревни Заветлужье стал рабочим строящегося автомобильного завода в Нижнем Новгороде.

Первая дочь в общежитии, хоть и устал до крайности, прошла без сна.

Смотрел Сашка на белый потолок общежития, на окна, занавешенные белыми занавесками, ворочался с открытыми глазами на непривычной после деревенских полатей койке. Впервые он лежал на белой простыне, и боязно ему было: «Вот испачкаю, помну, а потом попадет от начальства»... И наволочка белая на подушке смущала. Слушал Сашка, как дышат во сне такие же, как он, работяги, а сам видел родную избу: печь, в углу стол, выскобленный добела женскими руками, полати... Повернется сосед на кровати, скрипнет она, а Сашке чудится – телок за печкой шевелится, поросенок повизгивает... И все слышится голос молоденькой жены Насти: «На кого же ты меня покидаешь, Санечка!»

...Плотники толпились у большой доски, прибитой к столбу посреди участка. Сашка пробрался к самой доске и с удивлением увидел, что на ней столбиком записаны фамилии плотников, в том числе и его, а рядом с фамилиями проставлены цифры с ноликами. Что означали эти цифры, Александр не понял, а потому, посмотрев на них и пожав плечами, стал протискиваться назад. Но в это время плотники расступились, и к доске медленно подошел Фомин. Посмотрел на доску, пожевал губами, плюнул себе под ноги и пошел обратно. Вот тут-то он и столкнулся лицом к лицу с Сашкой и хмуро бросил:

– Вот так, Бусыгин, неважно у тебя обстоят дела...

Сказал и прошел мимо, не оглядываясь. А Сашка как стоял, так и замер. В чем дело? Что такое про него на доске написано?

Вернулся. Действительно, против всех фамилий цифры какие-то проставлены. Правда, у него, Сашки, вроде поменьше, чем у других. У кого – 89, даже 92. а у него – 56. Но что означают эти цифры, совсем непонятно. Спросить боязно. Да и все уже разошлись по своим рабочим местам. Только остались он и Родионов. Старик молча цигарку крутит да на Сашку посматривает.

– Дядя Родионов, чего тут понаписали? Спросил и замолчал, а сам глазами так и впился в Родионова.

– Да ты не дрейфь, деревня. – Старик неожиданно хлопнул Сашку по плечу: – И другие ненамного тебя обскакали!

– Как это обскакали? – В голосе парня звучало такое искреннее удивление, что Родионов даже прикуривать перестал.

– Ты что, и вправду не понимаешь?

– А чего понимать?

– Так ведь это доска соревнования называется. На ней теперь каждый день будут писать, кто сколько выработал. Кто больше – тому почет, кто меньше – тому по загривку. Да ты не бойся, парень, я пошутил, это только так говорится, тому, кто не поспевает, помогать станут...

У Сашки задрожал подбородок. Он ничего не понял, кроме того, что его работой недовольны из-за цифр, которые кто-то написал мелом на доске. Может, их стереть? Чтобы и не было видно?

– Кому какое дело, как я работаю?

– Всем дело, – наставительно сказал Родионов. – Глуп ты еще, хоть и вымахал во куда!

Так ничего в тот день и не поняв, Сашка на всякий случай стал побыстрее стучать топором, поменьше отдыхать и раздумывать о своей деревне.

На следующее утро он раньше всех подбежал к доске. Правду говорил Родионов, сегодня против его фамилии были написаны другие цифры. Не 56, как вчера, а 62 и еще нолики через палочку. «Вот удивительно, – подумал Сашка, – как же и кто это высчитывает? »

Теперь каждое утро, приходя на участок, Сашка прежде всего шел к доске и внимательно изучал ее. Цифры менялись, но все равно Фомин хмурился, Родионов вздыхал, а молодые плотники шумно требовали каких-то материалов. Сашка в эти споры не вникал. Но когда в день первой зарплаты получил деньги и смог отправить своей Насте целых пятьдесят рублей, рад был несказанно.