– Ты держись за меня.

– Вот еще! Что я, немощная старуха?

Семен Петрович раздвинул кусты и пропустил Нину вперед. Они очутились на ровной площадке. Площадка была из мела, кое-где поросшая мелкой травой, и очень напоминала заброшенный дворик, сквозь каменные плиты которого пробивалась трава.

Семен Петрович достал из рюкзака и включил фонарик. Яркий луч обежал площадку, метнулся на склоны, задержался на траве под деревьями.

– Никого, – сказал Рудаков. – И не было...

– И родник цел, – прошептала Нина.

Они прислушались. Из кустов слева донеслись веселый лепет и радостные прыжки по камням родника.

– Конечно. Куда он денется?

– Когда нас нет, он исчезает, – убежденно сказала Нина. – А когда мы приходим, он прибегает. Слышишь, как радуется? Ах, малыш глупый...

Нина торопливо ушла к роднику. Рудаков слышал, как она пила из ладоней. Когда она вернулась, он взял ее руки в свои.

– Зачем ты... Я бы дал тебе кружку.

– Надо руками...

Семен Петрович первым влез в ход и посветил Нине. Они очутились в небольшой уютной пещере. Пол пещеры застилали высохшая трава и листья; в углу из камней, на которые были набросаны мелкие ветки и сухое сено, было сооружено широкое ложе. Его аккуратно застилало старенькое одеяло, наполовину прикрывавшее подушки в розовых наволочках, Возле этой кровати лежал коврик, тоже старенький, и две пары тапочек: мужские и женские.

Пещера была обжита. В противоположном углу стояли грубо сколоченные стол и две табуретки, над ними полка с посудой, портативная газовая плитка.

Над столом даже висела картина: на вставленном в рамку полотне был изображен пляж на берегу речки с высоты птичьего полета. Безбрежные, уходящие за горизонт просторы: луга, перелески, извивающаяся река, и лишь два человека лежат на пляже – мужчина и женщина. Через реку от огромной скалы к ним тянется тень. Еще немного, и эта тень уничтожит солнечную полоску пляжа, накроет мужчину и женщину и уйдет дальше в светлые просторы делать свое черное дело. За скалой, словно дожидаясь сигнала, прятались сумерки.

Эту картину нарисовала Нина с натуры, со скалы. Он лежал на пляже, а она рисовала, взобравшись на самую вершину. Картина не нравилась Рудакову. Была в ней какая-то безнадежность. Было жалко эти светлые просторы, которые скоро исчезнут, накрытые тенью от скалы и прячущимися за спиной скалы сумерками. Хотелось, чтобы эти двое на пляже убежали подальше от реки, от подкрадывающейся к ним черноты. Но они лежали, доверчиво сдвинув друг к другу головы, видно, увлеченные разговором, и не видели опасности. Впрочем, куда бежать – вскоре вся долина покроется мраком. Эти двое, наверное, понимали, что бежать поздно, бессмысленно, зачем тратить драгоценные минуты в панической суете бега, лучше насладиться оставшимся на их долю солнцем. И они лежали, доверчиво сблизив тела, в их позах не было страха, но и не чувствовалось полного счастья. Казалось, мужчина и женщина постоянно помнили, что черная тень всего лишь в нескольких метрах от их голов (они лежали головами к скале), и они спешили. Спешили закончить разговор, спешили вобрать кожей как можно больше солнца, спешили насмотреться друг на друга...

– Тебе нравится? – спрашивала часто Нина, смотря на картину, когда они сидели за столом.

– Хорошо передан простор, – уклончиво отвечал Семен Петрович. – Но лучше, если бы было утро.

Нина качала головой.

– Утром все пропадет. В картине не станет смысла. Просто будет пейзаж.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 17
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.