– Василиса, красавица, иди сюда!

Она подплывает и, тычась прохладным носом в ладонь, неотрывно смотрит на меня мутно-синими глазами.

– Василиса, давай поздороваемся, ну! – Резкий взмах рукой снизу вверх – сигнал-команда, – и пепельно-голубое тело Василисы показывается над водой. Она протягивает плавник: «Здравствуйте!»

– Умница! А еще раз... Кожа у Василисы гладкая, непередаваемо эластичная. Она очень чувствительна к человеческой ласке – когда ее гладишь, блаженно полузакрывает глаза и в такт покачиваетголовой.

Но вот от противоположного борта бассейна к мостику стремительно мчатся Персей и Инга. И, затормозив в полуметре от стенки, настороженно следят за каждым нашим движением, не будет ли и им каких-либо пожеланий с нашей стороны.

Рыба уже предусмотрительно разложена нами на мостике, мы знали, что ошибки не будет: Персей и Инга – тоже способные ученики. Вскоре лакомство иссякло, да и энтузиазм уже сытых животных несколько угас, и мы уселись в стороне от бассейна, наблюдая за их поведением.

Двумя часами раньше мы были в числе зрителей на плановом представлении в Батумском дельфинарии, где «великолепная шестерка» – так мы ее окрестили – под руководством Гоги Иосавы демонстрировала различные чудеса. Дельфины по команде прыгали сквозь обручи, подвешенные почти на двухметровой высоте, доставали со дна кольца, играли в дельфиний баскетбол, плавали по кругу, буксируя за собой дрессировщика... Время от времени к ним подключались тюлени, которые с не меньшим энтузиазмом, ловкостью и понятливостью так же честно зарабатывали свой «кусок хлеба».

Но любое представление когда-нибудь кончается. После второго, заключительного акта, отдав положенную порцию аплодисментов, зрители – в основном курортники с детьми и пассажиры теплоходов, заходящих в Батуми на несколько часов, – отправились по своим делам. Мы же, очарованные и завороженные, остались на своих местах.

Животные продолжали спокойно описывать круги в центре бассейна; Персей и Маша лениво перебрасывали друг другу целлулоидный мяч, и только Василиса, наиболее темпераментная и, видимо, тщеславная из всей компании, продолжала на своей поло-

вине бассейна выныривать из воды, на лету хлопая себя по бокам плавниками, словно требуя новых аплодисментов. Гоги разрешил нам побаловать ее рыбой. Я бросил Василисе крупную ставриду и, увидев, как та скрылась в дельфиньей пасти, отвел глаза в сторону. И вдруг дрессировщик как ужаленный сорвался с места и бросился к телефону. Ровно через минуту на лестницу взбежал заведующий лабораторией морских млекопитающих, а за ним еще кто-то и еще.

– Давайте попробуем еще раз, товарищи, только не отвлекайте их ничем, пожалуйста.

Я подошел к дрессировщику.

– Гоги, объясните, ради бога, что произошло?

– Вы что, не видели? Она же отдала вашу рыбу Инге!

Оказывается, утром Инга и Василиса повздорили. Причиной их ссоры был Персей. Давний друг Инги, он последнее время стал проявлять интерес к Василисе, а та, судя по ее поведению, не имела ничего против. Нельзя сказать, чтобы Инге это пришлось по душе. И вот, застав в то утро своего легкомысленного приятеля в обществе соперницы, Инга не сдержала эмоций. Словом, классический треугольник. Самок решили пока что подержать в разных отделениях бассейна, чтобы не усугублять их ссоры, тем более работали они перед публикой в разных жанрах, и сводить их во время представления нужды не было. Но вдруг, уже на исходе дня, заполучив лакомство, Василиса подплыла к металлической сетке, отгораживающей ее от Инги, и, допрыгнув до края сетки, перебросила рыбу сопернице. Трудно сказать, что руководило ею в ту самую минуту (мы повторяли эксперимент трижды, и Василиса съедала рыбу сама), чувство ли собственной вины

перед приятельницей, желание ли как-то ее задобрить, акт милосердия или просто первый шаг к примирению? Возможно, и то, и другое, и третье... А возможно, что-то иное, не поддающееся нашему человеческому разумению. Но как бы там ни было, это событие дополнило знания батумских ученых, занимающихся дельфинами, еще одним проявлением психологии этих животных.

Потому что дельфиний, а теперь уже и тюлений цирк – это совсем не главное в их работе.

Это лишь своеобразный творческий отчет сотрудников лаборатории перед публикой.

– Для нас важен не результат дрессировки, а сам путь, которым приходят к этому результату животные, – объясняет Гоги Иосава, – познание их психологии, рефлекторных функций.

О дельфинах много писали. Об их интеллекте, чуть ли не способности мыслить, хранить в памяти информацию. Писатели-фантасты повествовали о древних дельфиньих цивилизациях, врачи находили у животных целый ряд сходных с человеческими физиологических процессов, ученые пытались расшифровать дельфиний язык, систему сигналов, которая служит животным для обмена информацией. За всем этим стояло одно, главное – стремление человека обрести в море друга, понятливое существо, способное хоть в какой-то степени стать посредником между людьми и Великим Миром Безмолвия, так неохотно открывающим свои тайны. И это подчас заставляло нас принимать желаемое взамен действительного. С годами множество экспериментов с животными зашло в тупик, все оказалось не так

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.