Вот уже четвертое десятилетие веду я в архивах поиск документов о разных периодах жизни Владимира Ильича, в том числе и симбирском. В Центральном партархиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в секции кинофотодокументов хранится интересная фотография — монтаж портретов выпускников Симбирской классической гимназии 1887 года. Эта карточка из семейного архива Ульяновых.

Есть там и портрет получившего серебряную медаль в выпуске 1887 года Александра Наумова — столбового дворянина. Наумов окончил юридический факультет Московского университета и сделал по тем временам блестящую карьеру: был земским начальником в Симбирской губернии, гласным в Самарском губернском земстве, уездным, а затем и губернским предводителем дворянства. И даже управляющим министерства земледелия в последнем царском правительстве.

Не принял столбовой дворянин А. Н. Наумов Советской власти, был против любого волеизъявления народных масс. Проявилось это в Самаре еще в годы первой русской революции. Там одновременно с ним оказался и Константин Глядков — одноклассник по Симбирской гимназии, чей портрет есть на фотографии выпускников 1887 года. В 1905 году в Самаре Наумов и Глядков оказались по разные стороны баррикады.

Константин Глядков, сын швеи, вместе с Владимиром Ульяновым поступил на юридический факультет Казанского университета. А 4 декабря 1887 года был в числе активных участников студенческой сходки. В донесениях о ней о Владимире Ульянове сказано, что он «бросился в актовый зал в первой партии и вместе с Полянским первыми неслись с криком по коридору 2-го этажа, махая руками, как бы желая этим воодушевить других».

Что касается Константина Глядкова, то он также «пошел на сходку... в первой партии». А когда часть студентов стала покидать актовый зал, Константин останавливал их, крича: «Куда вы, братцы, назад идите, в зал». Вместе с Владимиром Ульяновым он был исключен из университета и арестован. В 1905 году, во время осенней забастовки, отрезавшей от Москвы весь Урал и Сибирь, юрисконсульт Самарско-Златоустовской железной дороги К. Г. Глядков оказался в числе руководителей стачечного комитета железнодорожников. Когда забастовка была подавлена, Константина Гавриловича арестовали и сослали в Архангельскую губернию. В 1917 году самарцы избрали Глядкова в президиум Самарской городской думы и в Общее собрание народной власти.

Что же касается А. Н. Наумова, то он покинул нашу страну и осел в Америке. Там на русском языке небольшим тиражом вышла его книга «Из уцелевших воспоминаний». Многие ее страницы посвящены описанию быта, духа, взаимоотношений в классе, в котором автор мемуаров учился вместе с Владимиром Ильичей. О нем сказано в этой книге: «Центральной фигурой во всей товарищеской среде моих одноклассников был, несомненно, Владимир Ульянов... Способности он имел совершенно исключительные, обладал огромной памятью, отличался ненасытной научной любознательностью... Я шесть лет проучился с ним в гимназии бок о бок и не знаю случая, когда Володя Ульянов не мог бы найти точного и исчерпывающего ответа на любой вопрос, по любому предмету. Воистину это была ходячая энциклопедия, справочная для его товарищей и служившая всеобщей гордостью для его учителей. Как только Ульянов появлялся в классе, тотчас же его обычно окружали со всех сторон товарищи, прося то перевести (иноязычный текст), то решить задачку. Ульянов охотно помогал всем, но, насколько мне тогда казалось, он все-таки недолюбливал таких господ, норовивших жить и учиться за чужой труд и ум».

Что верно, то верно. В 1894 году в письме младшей сестре Маняше Владимир Ильич вспоминал именно «таких господ», которые, «во-первых уроков не готовят, а во-вторых, задов ничего не знают. (У нас, по крайней мере, так было.)». Многие после гимназических лет превращались в «подогнанных под общий ранжир чиновников». В своей книге Наумов рассказывал и о том, как накануне выпускных экзаменов многие его одноклассники за деньги узнали темы выпускных сочинений, решение задач, присланных в Симбирск из Казанского учебного округа. Потом прошел слух, что их заменили. Все переживали, волновались. Однако «спокойнее всех был Владимир Ульянов, не без усмешки смотревший на своих встревоженных товарищей: очевидно, ему, с его поразительной памятью и всесторонней осведомленностью, было безразлично, какие будут темы сочинений и задачи».

Отметив, что «в классе ощущалось его (Владимира Ульянова) умственное и трудовое превосходство над всеми нами», Наумов писал: «Надо отдать ему справедливость — сам Ульянов никогда его не выказывал и не подчёркивал.

...По характеру своему Ульянов был ровного и скорее веселого нрава, но до чрезвычайности скрытен и в товарищеских отношениях холоден: он ни с кем не дружил, со всеми был на «вы», и я не помню, чтобы когда-нибудь он хоть немного позволил себе быть интимно-откровенным».

То, что Наумов назвал «скрытностью» (эта нотка прозвучала и в официальной характеристике Владимира Ульянова, выданной дирекцией гимназии), на самом деле было проявлением сдержанности. В то время Владимир Ульянов переживал мучительные «скачки кризисов» в формировании своего мировоззрения, которые были порождены резкими противоречиями общественной среды. К тому же то, что в ту пору почитали «скрытностью», было напряженной сосредоточенностью, которую Н. К. Крупская охарактеризует как «обычное, преобладающее настроение» Владимира Ильича.

Его школьные товарищи и соученики не были посвящены в «святая святых» души Владимира Ульянова, и это весьма сказалось на их воспоминаниях о Владимире Ильиче в школьные годы. Они запомнили и передали лишь внешние проявления черт его характера.

Сказанное вовсе не означает, что в гимназические годы у Владимира Ульянова вовсе не было потребности поделиться с товарищами сокровенными мыслями. Об этом сам В. И. Ленин поведал Н. К. Крупской, которая впоследствии вспоминала:

«Ильичу ужасно хотелось с кем-нибудь поговорить о тех мыслях, которые зародились у него. В гимназии он не находил никого, с кем бы можно было поговорить об этом. Он рассказывал как-то: показалось ему, что один из его одноклассников революционно настроен, решил поговорить с ним, сговорились идти на Свиягу. Но разговор не состоялся. Гимназист начал говорить о выборе профессии, говорил о том, что надо выбирать ту профессию, которая поможет лучше устроиться, сделать карьеру. Ильич рассказывал: «Подумал я: карьерист какой-то, а не революционер» — и не стал с ним ни о чем говорить».

В 1887 году Владимир Ильич навсегда покинул родной Симбирск. Пересеклись ли потом его пути-дороги с кем-либо из соучеников и школьных товарищей? Как сложилась дальнейшая судьба тех, чьи портреты помещены на фотографии выпускников, и тех, кто учился с Владимиром Ульяновым в разные годы в одной гимназии?

В Центральном Государственном архиве Октябрьской революции, просматривая очередное жандармское «дело» конца 90-х годов, я обнаружил там запись допроса В. В. Старкова — соратника В. И. Ленина, арестованного вместе с ним по делу Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В частности, в той записи сказано, что В. В. Старков встретился с Владимиром Ильичем в Москве «на съезде естественников. Там нам с братом Александром на одном из заседаний секций встретился Ульянов, и брат, который был с ним когда-то в одной гимназии, заговорил с ним».

Вот так выяснилось, что братья Александр и Василий Старковы в разное время были рядом с Владимиром Ильичем. Василий вместе с ним отбывал сибирскую ссылку. В Петербургском технологическом институте вместе с В. В. Старковым учился еще один одноклассник Владимира Ильича, сын крестьянина Николай Семенович Госткин — будущий специалист железнодорожного транспорта. На фотографии-монтаже выпуска 1887 года есть и его портрет. Там же. в одном ряду с Константином Глядковым. — Владимир Разумов. В ходе поисков попалась запись беседы с революционером А. К. Пайкесом. в которой сообщалось, что В. Г. Разумов, прокурор окружного суда Енисейской губернии, «помог освободить из тюрьмы нескольких арестованных в начале сентября 1903 года по делу (Красноярской) социал-демократической нелегальной типографии».

...В отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина среди писем, адресованных В. Д. Бонч-Бруевичу — соратнику В. И. Ленина, управляющему делами Совнаркома, а затем и директору Гослитмузея, оказалась корреспонденция Н. В. Арнольда из Караганды от 20 мая 1945 года. Там, в частности, говорилось:

«Здесь, между прочим, есть один старичок, некто Михаил Мирославович Гриневич... профессор математики в учительском институте, он эвакуировался сюда из Ленинграда. Там он был профессором Военно-морского училища имени Фрунзе. Он товарищ по гимназии. Ульянова-Ленина. Знает его с детства... Гриневич — участник шмидтовского восстания в Севастополе...»

В Центральном партийном архиве я отыскал воспоминания М. М.Грине-вича «Детские и школьные годы В. И. Ленина», датированные 26 августа 1946 года. Они во многом повторяют уже известное о ранней поре жизни вождя. Есть там и такие строки:

«Мы виделись с В. И. Ульяновым почти ежедневно, и я был принят в семье Ульяновых, как родной». В одном из «дел» департамента полиции за 1908 год оказалась шифрованная телеграмма из Москвы от тамошнего охранного отделения в Петербург. Речь шла об отставном подполковнике Павлове. Характеризуя его революционные связи, подчеркивали, что он «являлся одним из центральных лиц, подготовивших Севастопольское восстание. Был в близких сношениях с членами военной организации: лейтенантом Шмидтом, матросами Матюшенко и Сиротенко и штабс-капитаном Гриневичем...»

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.