Рудник Кызылдаг

- Все собрались? - спрашивает директор.

«Вот, - думаю, - сейчас заговорит: «Есть среди нас... на курорт приехал... слюни распустил...»

- Прошу внимания, товарищи! Директор откашливается и торжественно объявляет:

- Получен из Москвы пятилетний план развития нашего рудника. План предусматривает увеличение добычи серы в два с половиной раза...

Я облегчённо вздыхаю и кладу локти перед собой на стол. Не обо мне, значит, будет речь.

- Утверждена проходка новой штольни в южном склоне рудного тела. Утверждена постройка второй печи Жилля и постройка, - он повышает голос, - сернокислотного завода. Завод будет утилизировать дымовые газы обеих печей, ту самую треть серы, которая до сих пор выбрасывалась в воздух.

«Сернокислотный завод?!» - поражает меня мысль.

- Кроме катера, - говорит директор, - рудник получит моторную баржу. Отпущена значительная сумма на благоустройство посёлка и жилищное строительство...

Мысль о сернокислотном заводе с каждой минутой нравится мне всё больше. Прямо гениальная простота: дым печей не в воздух, а в контактный аппарат. Из каждой тонны руды сжигаем килограммов сто семьдесят серы. «Это может дать, - считаю в уме, - если атомный вес - тридцать два...»

- Таким образом, - продолжает директор, - к девятьсот пятидесятому году Кызылдаг станет одним из передовых серных предприятий. Рассмотрим цифры плана по годам...

«Город вырастет над морем, зазеленеют сады, - думаю я и пристально смотрю на директора. -

Почему меня хотят ругать? - мне становится нестерпимо обидно. - В такой день! Да что я, чужой здесь, что ли?»

- Не сомневаюсь, - говорит директор, - весь коллектив ещё теснее сплотится вокруг порученного нам дела. На этом сегодня закончим. Завтра соберёмся снова. Подумаем, может, сократим какие сроки. А пока, товарищи, прошу расходиться на работу.

Все встают. Стучат отодвигаемые стулья.

- Товарищ Юрин! - зовёт меня директор.

- Я! - кричу я громко, как солдат на перекличке.

- Не уходите пока.

Директор дымит сжатой в зубах папиросой. Белковский непонятно улыбается и барабан пальцами по краю стола. У окна стоит парторг Ртищев - такой же, как и я, отставной солдат. Командовал, кажется, батареей.

- Пожалуйте ближе, товарищ Юрин, - наконец говорит Белковский. - Садитесь. Удобнее будет разговаривать.

Кроме нас четверых, в кабинете нет никого. Ртищев повернулся к окну и читает газету.