— Был тут один... гастролер, — она недобро усмехнулась и встала. — Кому — колечко, кому — словечко, кому — гармошку...
Вера злилась и расстраивалась одновременно: как ни молод я тогда был, а это двойственное отношение ощутил. Догадался и о причине: девичье увлечение уже перемешалось с женской обидой, но борьба в душе Верочки еще не закончилась. Я почувствовал эту борьбу, из которой вытекал единственный вывод: Милорд и Юрий были единым существом, «гастролером», как обозначила Вера. А гастролер — это вроде как артист: приехал, дал концерт и исчез. И Вера после этого «ревмя ревела», как сказала мать. Милорд, Юрий, превратившийся в косноязычных устах Вовочки в Милора...
— А вам что досталось: словечко или колечко?
— А вот это милиции не касается. Поели-попили? Ну, а мне спать пора.
Я сразу вскочил, пробормотал «спасибо» и пошел к дверям. Но остановился, потому что девушка спросила сердито:
— Чего же не интересуетесь-то?
— Чем не интересуюсь?
— Ведь не ради же вчерашних щей девушку навещали? Ну так можете не волноваться: на работу я оформилась. Завтра с утра выхожу, так что вычеркните меня из вашего списка и — приветик. И забудьте адресок, тут теперь две труженицы проживают, так-то вот.
С этими словами она подошла к большой никелированной кровати и демонстративно вытащила из-под нее коврик, подчеркивая, что вот-вот уляжется спать и что мне пора уходить. А я смотрел на коврик и не двигался с места. Не мог двинуться: коврик оказался меховым. Из старого вытертого снежно-белого кролика.
— Вы шапку Пухова видели? — тихо спросил я. — В крови кролик был. Потому что именно в него и целились.
— В него?.. — Она закрыла лицо руками, видно, представив себе, как выглядела эта шапка после выстрела.
— Вы пришили Володе Пухову заплатку? Когда? И кто просил пришить?
— Просил сам Вовочка, — вздохнула Вера и вытерла слезы. — Когда? Осенью еще, до морозов. Принес шапку, говорит: дует мне...
Она задохнулась слезами, вновь закрыла лицо. Вздохнула, горько покачала головой.
— Вовочку жалко? — тихо спросил я. — Помните, он у вас «хрустик» просил. За что?
— Сказал, где Милорд меня ждать будет.
— На Центральном телеграфе в семь вечера?
— Все-то вы знаете. Даже неинтересно.
— Встретились?
— И расстались, — она невесело усмехнулась. — Он как Люську увидел, так на меня ноль внимания. Ну, пожалуйста, ради бога! А та расфуфырилась, юбкой завертела — глядеть противно. Только зря все.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.