Этот разговор произошел в вагоне пригородного поезда. Он завязался как-то сам собой, как продолжение спора, начатого раньше в группе молодых пассажиров. Спорщики вышли на одной из пригородных станций, а один из них, оставшийся в вагоне, чувствуя потребность довести разговор до конца, обратился ко мне:

– Ну что они звонят: романтика, романтика! Одни слова. Декламация. Вкалываешь с полвосьмого до полпятого. Каждый день одно и то же. Какая уж тут романтика! Скучно просто – и все... От скуки ребята и «закладывают» и бузят... Родились мы не ко времени, что ли!

Говорящему было, наверное, лет около восемнадцати. На верхней губе обозначился с трудом пробивающийся пушок усов. Видать по всему, что он только-только переступил порог школы. Вышел в жизнь, не нашел в ней еще своего места, не нашел еще товарищей и растерялся. Вот и мечется сейчас и от всех ждет ответа на свои недоумения.

Так начался разговор, прерванный на половине прибытием поезда в Москву.

К мыслям, которые навеяны этим разговором, мне хочется возвратиться в этой беседе с читателями журнала «Смена» накануне предстоящего XIV комсомольского всесоюзного съезда.

Уже не в первый раз и не сегодня только слышу я сетования не нашедших еще себя в жизни юношей на то, что они-де не вовремя родились.

То, что сказал мне юноша в вагоне пригородного поезда сегодня, слышал я и в конце двадцатых годов и в середине тридцатых из уст представителей поколения отцов нынешней молодежи. Недаром в те времена часто появлялись стихи с жалобами на «прозаичность» и «безгеройность» времени и была даже опубликована поэма погибшего в дни Великой Отечественной войны Джека Алтаузена «Безусый энтузиаст», посвященная этой теме.

В те времена, слушая такие жалобы, мы, люди постарше, беспокоились: хватит ли у не находящих в жизни романтики молодых людей силы и стойкости, если придет трудная пора испытаний!

Трудная пора испытаний пришла и в прах развеяла все наши опасения. Поколение, к которому принадлежали юноши и девушки, жаловавшиеся на скуку и безгеройность, стало поколением победителей в необыкновенно трудной и кровавой войне. Оно подарило человечеству Виктора Талалихина и Зою Космодемьянскую, Александра Матросова и героических краснодонцев.

Поэтому, слушая жалобы и вздохи моего юного собеседника, я, умудренный большим жизненным опытом, думал: ничего, перемнется – мука будет. Когда дойдет дело до большого испытания, и этот парнишка вместе со своими сверстниками найдет свое место в общем строю и будет знать, что ему надо делать.

И все же о таких настроениях надо думать. Ведь из неверного представления о жизни (Вкалывай от полвосьмого до полпятого – и никакой тебе романтики!) возникают такие явления, как «стиляжничество» на центральных улицах и хулиганство на окраинах. Молодые люди, не почувствовавшие высокого героического накала нашей созидательной эпохи, способны легко обольщаться ложной романтикой «блатных» песен и уголовного мира, скользить по наклонной плоскости обывательской философии: «моя хата с краю», «хоть день, да мой» и т. д.

У людей такого умонастроения появляются свои, с позволения сказать, «поэтические выразители», которые кропают «философские» стишки:

Я с детства был привязан и городской природе.

Вода – в мазуте и граните.

Я много слышал о народе

И что-то вроде «по газонам не ходите».

Годы пролетают стайками,

Не задумываясь, живу.

И жизнь, как резиновый мячик,

Ногой поддаю, поддаю.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.