Рисунок карандашом

- У них есть телефон, - спохватился я. Только через год Токарев рассказал мне о том, что произошло в этот день.

Она позвонила после занятий. Сказала, что хочет зайти за конспектами по древней истории.

- Когда вы приедете? - спросил Токарев. Ему казалось, что через телефонную трубку по проводам передается стук его сердца.

- Часов в пять, если можно, - ответила Лида.

Тетради Александр отдал товарищу, который жил в Алексеевском студенческом городке. Но он не сказал этого Лиде, продиктовал адрес, выгреб деньги из всех карманов и выскочил на улицу. Часы показывали половину четвертого. Шофер такси, услышав адрес Алексеевского студгородка, недоверчиво присвистнул. Токарев вытащил из кармана деньги, смятые е комок, и они поехали.

В общежитие Саша ворвался, задыхаясь, потребовал тетради и, если можно, денег в долг на обратную дорогу. Узнав, что Шурку ждет такси, приятель, к которому он приехал, повалился на койку от изумления.

- Посмотрите на этого пижона!... Ты что, перезанимался, старик, или хватил лишнего?

Но тетради отдал и даже денег у соседей набрал рублей двадцать.

Минут за десять до назначенного срока Токарев был дома. Когда он входил в комнату, ветер захлопнул открытое настежь окно. На пол посыпались стекла. Хлынул внезапный июньский ливень, и Саша понял, что Лида не придет. На столе лежали тетради, за которыми он ездил на другой конец города, и трехрублевка - все, что осталось от его путешествия. Дождевые струи, срываясь с крыши, стучали по подоконнику.

Но она пришла.

- Какой дождь! Я едва добежала... Что это с вашим окном?

Не из - за конспектов она пришла и не ради того, чтобы узнать, как он относится к ней. Это она знала и так. Она пришла, чтобы снова посмотреть на рисунки. Чем больше времени проходило после выставки, тем больше она думала о них, думала о себе, такой, какой она была на рисунках Токарева, особенно на последнем. Это были мысли о будущем, неясные мысли о большой судьбе, о большой любви, о подвиге, может быть... Ведь у каждого из нас в молодости есть такие мысли, и очень важно, взрослея, не растерять их, не отмахнуться от них, как от романтической блажи...

Лида долго один за другим рассматривала рисунки, пока не начало темнеть.

Пришли соседи Токарева и ухитрились сделать вид, что не удивляются ни разбитому окну, ни даже появлению Лиды. Она выпила со всеми чай, а потом стала прощаться...

- Провожать меня не надо, - сказала она Саше, который вышел с ней на улицу. - Я доеду сама...

Но он посмотрел на нее такими отчаянными, такими молящими глазами, что она согласилась пойти пешком. Они шли по узенькому тротуару переулка, потом свернули в темную аллею, тянувшуюся вдоль ограды парка.

Пахло мокрой листвой. На скамейках в колдовском свете луны перешептывались влюбленные...

А Токарев даже не решился взять ее под руку.

У станции метро была обычная вечерняя сутолока. Лида, поколебавшись, согласилась и дальше пойти пешком.

Они пересекли широкую улицу, пошли мимо тихих и темных больничных садов, мимо странного здания клуба, которому архитектор - конструктивист придал уродливую форму. Саша, да и никто из нас не мог знать тогда, что скоро в нем будет наш призывной участок и что отсюда мы разъедемся по запасным полкам и военным училищам...