Время неутомимо отсчитывает годы.

Октябрь 1917 года. Вот уже без малого шестьдесят лет отделяют нас от событий, потрясших мир, давших жизнь первому государству трудящихся. Дни Октября – для многих из нас это уже история. Но живы еще те, кто сам творил эту историю. С тремя из них – Федором Кондратьевичем Бельченковым, Петром Федоровичем Савлуком и Константином Григорьевичем Аршавским – я встретился этой весной в Ленинграде и попросил рассказать об их участии в легендарных событиях. Каждый прожил большую, интересную жизнь. Бельченков пошел по военной стезе. закончив службу генерал-майором технических войск. Аршавский стал профессором, преподавал общественные науки. Савлук руководил сахарными заводами. Но самым знаменательным событием в своей жизни все они считают участие в Октябрьской революции. Понятно, что разными дорогами шли они к Октябрю. Но в их судьбах обнаруживаются и общие черты. Эти черты характерны для тысяч рабочих, крестьян, солдат и матросов России, участвовавших в восстании.

– Я родом из смоленской деревни Горохово – начал свой рассказ Федор Кондратьевич Бельченков. – в 1914 году, еще и семнадцати не исполнилось. поехал в Питер на заработки. Поступил в имение великого князя Николая Николаевича недалеко от Стрельны. Была в имении дизельная электростанция, и меня взяли помощником к мотористу. Проработал я там два года, а в мае 1916-го меня досрочно призвали в армию. Определили в гвардию: весил я в то время пять пудов и на рост не жаловался – 186 сантиметров.

В нашем корпусе было 12 полков лейб-гвардии и четыре гвардейских. В каждый подбирали солдат по внешним признакам. Темноволосые, с правильными чертами шли в Преображенский полк. Длиннолицые – в Семеновский, курносые и чернявые – на царя Павла I похожие – в Павловский. блондины – мы их звали хлебопеками – в Измайловский...

Распределили нас по полкам, сводили в баню, обмундировали в цейхгаузе. накормили и только после этого развели по казармам. Наша рота помещалась на Миллионной – ныне улица Халтурина. 33. – рядом с Эрмитажем. Между нами и дворцом – только Зимняя Канавка да Горбатый мостик через нее.

Летом месяца два мы обучались в Красном Селе военному искусству. А когда начальству показалось, что мы постигли все, что необходимо, и уже готовы жизни свои отдать за царя и отечество, нас привели к присяге, полковой поп окропил святой водой, погрузили в теплушки и отправили на Юго-Западный фронт, в район Луцка. Брусиловский прорыв к этому времени уже затухал. Но ожесточенные бои продолжались. Против нас стоял полк немецкой лейб-гвардии имени Фридриха Великого. Сходили мы в атаки третьего, седьмого и девятнадцатого сентября. Подадут слева команду: – Вылезай!

Выскочишь из окопа – и вперед, винтовки наперевес. Немцы штыковой бой не любили. Они нас из пулеметов старались косить да еще артиллерийским огнем. Как-то я добежал до вражеских траншей, оглянулся, а поле нашими убитыми усеяно. Как цепями шли, так рядками и лежат... В общем, за три дня боев в Преображенском полку половина солдат погибла. В нашей, пятнадцатой роте из 167 штыков в строю осталось всего 34 – мы всегда в первой цепи шли. После этих боев я заметил: настроение у гвардейцев упало. А тут еще в окопах листовки появились. Я четыре зимы отходил в деревенскую школу и считался образованным, а многие ни читать, ни писать не умели. Но листовки эти были так написаны, что их смысл мог постичь самый забитый мужик. Войну пора кончать. В стране разруха. В городах народ голодает, рабочие бастуют. казаки их нагайками разгоняют. В деревнях скот уводят с крестьянских дворов за недоимки.

Я-то об этом еще в Стрельне от рабочих слышал.

К концу года начались у нас братания с немецкими солдатами. Сходились в овражке между позициями, махоркой угощались, хлеб на сахар меняли. Особых политических разговоров не вели. И так было понятно: война надоела всем.

Как-то подходит ко мне унтер-офицер Волков.

– Умеешь язык за зубами держать? – спрашивает.

Он и раньше, замечал я, приглядывался ко мне, прислушивался, о чем говорю.

– Да уж не проболтаюсь, – отвечаю.

– Сходи в гвардейский саперный батальон, скажи, что хочешь увидеть унтер-офицера Шаповалова, земляка своего.

Отправился я к саперам. Это верст пять в тыл. Показали мне землянку, где живет Шаповалов. Дал он мне пакет с листовками, велел отнести к своим. Так я стал связным между большевиками в саперном батальоне и нашем полку.

Революционизировались солдаты быстро. Когда произошла Февральская революция, нас построили побатальонно и зачитали сообщение об отречении царя от престола в пользу брата Михаила. А через несколько дней сняли с позиций и отправили в Луцк, откуда предстояло,

как объяснили,ехать в Петроград на отдых и переформирование.

И вот в Луцке, когда эшелоны уже подали для погрузки, на платформе Появилась группа солдат-артиллеристов во главе со штабс-капитаном Игнатьевым - как я позже узнал, большевиком – командовавшим противосамолетной батареей. Он предъявил нашему командиру ультиматум: Или будет прекращена погрузка. Или батарея откроет по эшелону огонь прямой наводкой.

Солдаты-артиллеристы быстро объяснили нам суть дела:

– Вас, дураков, везут на подавление революции.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.