Прилечь на землю хочется,
Но ветерок-злодей
Все гонит, подгоняет нас,
И мы летим быстрей...
Люська так на урок и не вернулась. В окно вижу ee – играет с какой-то девчонкой в «нагонялы». Мучаюсь завистью, ревностью и вгрызаюсь зубами в жмых. Хоть так отомщу, ничегошеньки не оставлю...
От луга поднимается жаркий душистый пар, будто от только что заваренного чая. Прошел долгий дождь – может, в несколько дней и ночей, и теперь неистовое июньское солнце шпарит вовсю. Мои носки, сандалии давно промокли, подол платья хоть выжимай. Липнут к ногам длинные стебли травы, ромашек, колокольчиков, сплетаются, мешают идти.
А иду я к плетню. Кто-то отхватил от луга небольшой участок, оградил плетнем, и уже взошел на грядке зеленый лучок. А в руке у меня ломоть хлеба, смоченный постным маслом, посыпанный крупицами соли. Если к этому еще несколько перьев лука – лакомство будет сказочное.
Я иду навстречу своему счастью. Не луку, конечно, лук – ерунда. Сейчас я познакомлюсь с Люськой – и прощай покой. Понесутся дни сладостные, мучительные, с переживаниями и острыми ощущениями, жгучими – аж слезы из глаз. Этот самый лучок, перец, горчица и еще бог знает что – такая она, Люська. Есть стихи:
Вот тебе пирожок сладкий
С маком и корицей,
С перцем и горчицей...
Вот что такое Люська. Сейчас получу я свой сладкий пирожок, до Люськи несколько шагов. Сидит на плетне – одной босой ногой зацепилась за прутья, другой просто болтает – неимоверно грязной, с налипшими на подошву комьями глины, так что мне сначала показалось, что Люська в коричневых туфлях.
Солнечный удар, нокаут, любовь с первого взгляда. Разве может быть на свете другая такая девочка? Волосы у Люськи перепутаны, как сено в стогу, вилами без ручки торчит в них обломок гребенки. Платья на Люське никакого, только лиловые штаны, закатанные, как трусы. Худое, гибкое, будто у ящерицы, тельце отливает чернотой, и не поймешь, где грязь, где загар. Но самое замечательное у Люськи – глаза.
Только что они были закрыты – Люська, казалось, дремала, греясь на солнышке, потом приоткрылись, чиркнули в них узкие щёлки – Люська почуяла мое приближение.
Зафиксировали и тут же погасли, тусклые, равнодушные. Гляжу в них, будто с улицы в окна. Но вот чудо – вдруг вспыхнули, брызнули жарким ласковым светом: скорей сюда, ко мне! Я тебе ужасно рада, я тебя ужасно люблю!..
Неужели взаимность? Дурею от счастья. Неужели это чудо протягивает мне руку и можно коснуться сплетенного из разноцветных проволок кольца на мизинце чудо-девочки?
Дотрагиваюсь до кольца, Люська улыбается. Зуб – провал, два зуба – опять провал. Будто черные и белые клавиши.
Благоговейно пожимаю Люськины пальцы. Колечко из проволок царапает ладонь.
– Дай куснуть, – сказала Люська.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Навстречу XVIII съезду ВЛКСМ
Алексей Грибов, народный артист СССР