— Какие ребята, — сказал тогда Гудов. — Умные, душой светлые. Они не подведут...

Этим «ребятам» сегодня за тридцать, под сорок. Думаю, прав оказался ветеран, они не подвели. Не размыли вконец годы «брежневщины» традиции станкостроителей. Честность, доверие друг к другу, человеческое достоинство — то, что крепило заводской люд в тридцатые годы, что давало ему силы в годы войны, должно сработать и нынче. Да, кто-то уходит из бригад и отделов — не будем осуждать их. Но те, кто остался в это трудное для завода время, обращаются к его истокам, хотят разглядеть, уловить утраченное — стойкость, единодушие, самостоятельность суждений и поступков.

Нынешний секретарь парткома тридцатисемилетний инженер Анатолий Федюхин уверен, что право решать неотъемлемо от обязанности отвечать за принятое решение.

— Мы многое растеряли, со многим смирились. Но сейчас поняли главное: никто, кроме нас самих, не вытащит завод из прорыва. Нужно в себе искать силы, мужество, рабочий азарт...

Путь к себе. Сложный, мучительный, но для почти пятитысячного трудового коллектива объединения иного нет. И на этом пути выборы нового директора стали, безусловно, значимой вехой.

...Кандидатуры выдвинули: Алексей Алексеевич Власов, заместитель генерального директора по производству,

Владимир Петрович Савин, генеральный директор «Хаматека» (совместное предприятие с западногерманской фирмой «Хайнеман»), Владимир Павлович Исанин, руководитель МПО «Станко-агрегат», и Анатолий Алексеевич Панов, заместитель директора Института повышения квалификации руководящих работников и специалистов Минстанкопрома. Оговаривались и другие варианты.- В объединении, в министерских коридорах назывались имена хозяйственников, партийных работников — цепких, опытных, со связями («...уж он-то наведет порядок, и не из таких передряг выходил с почестями»), и людей сравнительно молодых, отлично ориентирующихся в лабиринте экономических и организационных проблем современного производства. Но некоторые отказывались, боясь конкуренции (каково возвращаться на прежнее место, «провалившись»?..), другие, отчетливо понимая, что не потянут этот перегруженный сверх всякой меры «воз».

Осталось четверо. Знающих завод, верящих, что именно они смогут круто повернуть судьбу предприятия.

...А завод бурлил. Весь декабрь обсуждали, прикидывали: кто же станет лидером? Крепкий, безотказный производственник Власов, за 34 года прошедший путь от студента станкостроительного техникума до одного из руководителей объединения, или же сорокадвухлетний Савин, прекрасный аналитик, конструктор, технолог, работавший за рубежом, администратор и хозяйственник новой формации? А может, прежний зам. генерального Исанин, всего четыре года назад ушедший с завода? Тут его еще помнили заместителем секретаря комитета комсомола, мастером ОТК — парнем моторным, настойчивым, не теряющимся в любой ситуации. Да и Панов из здешних, заводских. Был главным инженером, прошел министерскую «выучку», кандидат технических наук. В тяжелейшие дни, производственных срывов помог стать на ноги Алапаевскому станкозаводу, Сасовскому станкостроительному, Житомирскому заводу станков-автоматов...

С программами кандидатов предварительно ознакомились все. В главном программы эти были схожи: оздоровление заводской экономики, хозрасчет, постепенная выплата задолженностей, упор на новые разработки, научно-технический прогресс. Нацеленность на человека, его нужды, социальное обновление — за это тоже, так или иначе, ратовал каждый кандидат.

Выборы руководителей для нас уже привычны. Сотни предприятий, учреждений, институтов прошли через это. Сомневаясь, опасаясь, надеясь. Но сейчас становится все более очевидным: выборный директор — не панацея от бед. Во-первых, не отлажен до конца сам механизм демократических выборов; во-вторых, давление «сверху» на нового директора ничуть не меньше, чем на прежнего; а. в-третьих, увы, и коллектив может ошибаться. Все мы дети застоя. И искренне желая жить по-новому — лучше, честнее, добрее, справедливее, зачастую в житейской повседневности берем все же в расчет старые ориентиры: чтобы спокойнее было, удобнее. Чересчур крутая ломка привычного вряд ли по душе большинству.

Это стоило учитывать и кандидатам в ходе предвыборной кампании.

Панов пошел в цеха. Он не был здесь двенадцать лет, но его помнили, на вопросы отвечали охотно. Говорили о заработках, о жилье, об условиях труда... А за каждым словом, фразой угадывался жгучий вопрос: а что же завтра? Панов старался интуитивно нащупать то звено, за которое следовало ухватиться, чтобы, не откладывая на годы, уже сегодня дать людям почувствовать перемены.

Власову и Савину «идти в цеха» не было надобности. Они. по сути, из них и не выходили. Исанин, полагаясь на свой опыт действующего руководителя-производственника, ограничился выступлением перед начальниками производственных участков, твердо заявив: так работать, как работали, больше не будем: с теми, кто не может переломить себя, придется расстаться. Начальники насторожились...

Эти три январских дня, несомненно, войдут в летопись завода. «Выборщики» — 370 человек (один представитель от пятнадцати работающих) в течение пяти часов слушали кандидатов, задавали вопросы, спорили, взвешивали.

Я был на выборной конференции. Трибуна, речи, некоторая напряженность в президиуме и зале — все привычно, накатанно. От кого-то слова отскакивали, а кто-то впитывал и сберегал услышанное, чтобы поделиться с товарищами. Но «накатанность» была обманчивой. Резкость и прямота прений обнаруживали порой принципиальную несхожесть в оценке сегодняшних производственных дел и завтрашних взаимоотношений коллектива и нового директора. Выборщики смотрели на заводскую жизнь более реально, заземленной, что ли. За масштабностью экономических и социальных переустройств они прежде всего видели свое рабочее место, бригаду, цех, человека. Оттого программы Власова и Панова, насыщенные конкретикой, были им понятнее и ближе.

Исанин, а вслед за ним Савин сняли свои кандидатуры с голосования. Хотя, уверен, многое из того, что предлагали они (особенно Владимир Савин) — острый, научно выверенный экономический анализ завтрашнего дня предприятия, его места в общей народнохозяйственной структуре, связь с зарубежными партнерами, перспективы развития объединения, — ох, как нужно будет коллективу. Так что же, победила сиюминутность? Синица в руках оказалась желанней журавля в небе? Нет. Победил здравый смысл. Практичность, помноженная на доверие.

— Нам сегодня, сейчас необходим рывок, чтобы люди не разуверились, запал чтобы не остыл, — поделился со мной после собрания фрезеровщик Валерий Королев. — Поэтому я за Панова...

Голосовали на следующий день. Володя Афанасьев, молодой мастер из сборочного, откровенно сказал: «Мне лично при Власове было бы лучше. Он за сборку болеет — нам и льготы и привилегии. Но голосовал за Панова. Тот смотрит шире, государственнее».

Слесарь Василий Сергеевич Кусков проработал на заводе почти сорок лет. Спрашиваю:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.