В тот вечер, когда врач объявил, что через наделю всех семерых можно выписать, они уселись на облюбованные, привычные места около большой изразцовой печки и долго молча смотрели, как пламя охватывает сухие берёзовые поленья.

Это был любимый всеми час, обычаю полный разговоров, шуток и смеха. Сегодня они уже мысленно прощались друг с другом и молчали...

Несколько месяцев назад их всех в тяжёлом состоянии привезли с фронта в этот госпиталь. Безучастные ко всему окружающему, они лежали на белых больничных кроватях. Страдания и болезни делали их лица похожими одно на другое.

Но постепенно, день за днём, глаза их становились ясней, мускулы подвижней, и, наконец, каждое лицо приобрело одному ему свойственное выражение.

Кончилось безразличие. Товарищи по палате, они начали интересоваться друг другом. По вечерам, сначала лёжа, они вели долгие разговоры, а потом полукругом подсаживались к печке и делились воспоминаниями и планами.

Самому старшему из них, полковнику Колыбалину, было больше сорока лет. Младшему, разведчику Коле Смирнову, - семнадцать.

Полковник Колыбалин, низкорослый, светловолосый, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, казался бы старше своего возраста, если бы не глаза. В глазах, светло-серых, слегка прищуренных, сквозь привычную строгость командира и воина проглядывали юношеская лихость и добродушие.

В армии имя Колыбалина пользовалось известностью и любовью. Репутация человека, не знающего страха, баловня судьбы, укоренилась за ним давно.

Сейчас Колыбалин сидел ближе всех к печке и молча, не отрываясь, смотрел на огонь.

Дальше всех от печки сидел разведчик Коля. Он глядел на полковника влюблёнными глазами, ёрзал на табуретке и всё чаще и чаще поворачивал голову в сторону командира.

- Товарищ полковник... Иван Никифорович, -

раздался вдруг его звонкий голос, -

неужели правда, что вы никогда не испытывали страха?

Полковник молча улыбнулся, пожал плечами я, нехотя отрываясь от огня, ответил:

- Нет, почему же... Бывало, ещё как бывало! - и, вдруг порывисто протянув руки к печке, полковник приблизил ладони к самому огню, словно неожиданно озяб.

Разведчик покраснел, приоткрыл рот, отчего лицо его приобрело детское выражение. Он несколько раз пытался что - то сказать и наконец умоляюще попросил:

- Расскажите на прощание, Иван Никифорович, про самый страшный случай в вашей жизни.

Все посмотрели на Колыбалина. Полковник помедлил, потом кивнул головой и очень серьёзно сказал:

- Я согласен, но только мне придётся рассказать о прошлой, русско – германской войне, - и, увидев молчаливое согласие на лицах товарищей, Колыбалин приготовился рассказывать.

Несколько мгновений длилось то неизбежное молчание, которое обычно предшествует почти каждому рассказу из далёкого прошлого.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.