Давно не слышал я такой чуткой тишины в театре, таких дружных и точных, к .месту, аплодисментов, то и дело вспыхивающих в зале. А спектакль не из лучших. И Каретников, наверное, мается сейчас, как от зубной боли. Не любит он всякие торжества, когда приезжих много, и стремятся актеры «выдать», показать товар лицом и безбожно пережимают.

То ли поддержка зрителей подействовала, то ли актеры успокоились, но ближе к середине спектакля наладилась игра. Может, и Маринка Тарасова помогла настроить. Ее Тузику, замучившемуся без ласки, хворому мальчишке, которого куда-то в сырую темноту гонит с секретным заданием хозяйка, как-то сразу веришь. И радуешься, видя, как оттаивает настороженное его сердчишко в кругу веселых, очень молодых и очень простых комсомолят. И вдруг неясная еще тревога разливается в воздухе. И вздрагиваешь от пронзительного вскрика Тузика в конце действия. Вдруг ясно-ясно понимаешь: это же сама смерть наяву привиделась мальчишке в образе бандита Кошелькова!

Разыгрались и другие бывшие студийцы. В роли Сени Булаева, поэта в кожаной куртке, сотрудника уголовного розыска, – Николай

Простомолотов. Высмотрел его в свое время Геннадий Каретников в девятом классе школы рабочей молодежи № 23, где вел да и сейчас ведет уроки. Тоненький юнец, в глазах – любопытство. Работал на бумагопрядильной фабрике Ореховского хлопчатобумажного комбината, интересовался литературой, просился в театр. Геннадий взял его в студию: пусть походит, присмотрится, дальше видно будет. Прирос Николай к театру: уже и школу вечернюю окончил и в армии отслужил, заместителем секретаря комсомольской организации своей фабрики стал, кандидатом в члены партии, студентом заочного отделения текстильного института, а в театр спешит чуть не каждый вечер. Играет в пяти спектаклях. Шесть лет назад был назначен Николай помощником режиссера в студии. Теперь он и по «Хитровке» вместе с Владиславом Боровским помогал режиссеру, так и в программке значится.

Хорош в наивной своей простоте матрос Груздь – Евгений Сосин. Ах, как искренне верит Груздь в то, что Ленин сам из балтийских матросов, что если уж враг в угрозыске, то ясно – из «бывших». И как искренне изумлен, узнав, что предатель – Арцыгов: «Я ж тебе, как брату, верил...» Как-то не воспринимается, что в образе этого мешковатого, простоватого парня – инженер-химик отбельно-красильной фабрики того же комбината, коммунист, секретарь комсомольской организации отдела главного механика и тоже студент-заочник.

Арцыгова – врага в личине друга – играет Владислав Короткое. В 1946 году пришел он в театр десятиклассником. Теперь позади культпросветучилище, четыре курса Московского государственного института культуры. Работает он режиссером театрального коллектива городского Дома пионеров, постоянно играет в народном театре.

В роли Гали – «звезда» театра Нина Чуркина. Она работала секретарем комсомольской организации школы № 6, закончила литературное отделение местного пединститута, сейчас библиотекарь. Мягкая, мечтательная, по-женски заботливая, хрупкая на вид, – вроде бы непохожа ее Галя внешне на сотрудницу угрозыска. А во втором действии Нине пришлось искать совсем другие краски – в самом логове «хитрованцев» изображать «свою» для них и оставаться своей для зрителей. Ничего, справилась. Но, впрочем, ее «звездная» роль – не в «Конце Хитрова рынка». Призом за лучшую женскую роль была отмечена в Чехословакии ее игра в спектакле «Девочка и апрель».

Совсем другой выглядит Анна Севостьяновна в исполнении Наташи Баркалевой. Спокойная, уверенная в себе русская красавица. Движения плавны, голос ровен. Но вдруг словно молния сверкает в глазах и в голосе – металл. Только не сразу и не по всякому поводу показывает такую, настоящую Анну молодая актриса. Не должен зритель до самого конца подозревать, на что способна верная подруга матерого бандита...

Как всегда, добротны образы, созданные «стариками» театра – Валерием Назаровым (Горев), Игорем Соколовым (Барон), Виктором Пьяновым (доктор), Анатолием Лившицем (старик), Анной Дмитриевной Камышовой (старуха).

«Старики»... Основа и опора театра, его костяк и душа его. Много воды утекло с тех пор, как, волнуясь, стояли они пред строгими, взыскательными судьями – режиссерами и артистами МХАТа, набиравшими труппу для одного из первых в Московской области да и в стране народного театра. А теперь Орехово-Зуевский драматический народный театр и представлять-то стало делом хлопотным – очень уж много он набрал «титулов» за 15 лет своего существования: спутник Московского Художественного академического театра Союза ССР имени М. Горького, лауреат Всесоюзного фестиваля и Всероссийского смотра народных театров, лауреат премии Ленинского комсомола Подмосковья. Семь раз выступал на сцене МХАТа перед взыскательной и избалованной московской публикой, а спектакль «Девочка и апрель» показывал, как уже упоминалось, за рубежом.

Пятнадцать лет пролетело с тех пор, как, разрезав ленточку у входа в зрительный зал перед премьерой первого их спектакля, «благословил» народный театр народный артист СССР, лауреат Ленинской премии Борис Александрович Смирнов. Появилась уже своя история...

Но есть еще богатая и интересная предыстория – с начала нашего века, когда строились в Москве здание МХАТа, а в Орехово-Зуеве на деньги Саввы Морозова – театр для рабочих. Еще тогда мхатовцы взяли шефство над самодеятельными артистами из рабочей молодежи. В Орехово-Зуеве бывал К. С. Станиславский. А в 1916 году рядом с рабочими-артистами играл Барона в спектакле «На дне» В. И. Качалов. В 1919 году с помощью мхатовцев открылся здесь театр-студия. «Пятой студией МХАТа» назвал ее позднее в мемуарах руководивший ею Б. Е. Захава.

Видимо, добрые семена вложили первые поколения мхатовцев в души своих рабочих-учеников, если многие из них через всю жизнь пронесли увлечение театром. В городе с великим уважением отзываются, например, о Варваре Фокеевне и Николае Степановиче Прохоровых. Из самодеятельного рабочего театра Николай Степанович перешел в профессиональный, но вскоре вернулся в родной город, чтобы продолжать начатое МХАТом. Варвара Фокеевна долгие годы руководила драмколлективом в Доме пионеров, Николай Степанович – во Дворце культуры текстильщиков. У нее первоклашки с горящими глазами постигали азы искусства, проникались

любовью к сцене, а потом неокрепшие эти «саженцы» чаще всего попадали в искусные и чуткие руки Николая Степановича. Слава самодеятельных артистов Дворца культуры текстильщиков выходила далеко за пределы города. Всесоюзного признания удостоился, например, их спектакль «Молодая гвардия». Текстильщики ставили даже оперы, а их симфонический оркестр не раз выступал в Москве.

Крепкие драматические коллективы сложились и на многих других предприятиях города и района: заводе «Карболит», Дрезненской и Подгорной фабриках. Так что не случайно в 50-х годах, когда стали создаваться народные театры, мхатовцы вспомнили о наследниках своей «пятой студии».

...Погиб добродушный и могучий матрос Груздь. Пал, закрывая собой того самого «бывшего», которого не понял и которому долго не верил, Горева, еще при царе ставшего грозою преступного мира, а после революции честно отдавшего свое мастерство на службу народу. Пал от руки «невесты» бандита. Но зато обезврежен наконец уголовник, ставший политическим врагом Советской власти, Кошельков (В. Боровский), чья зловещая тень так впечатляюще символически нависает в спектакле ореховозуевцев над молодыми жизнями, над молодой республикой. Настал конец Хитрову рынку – рассаднику организованной преступности... Отшумели аплодисменты после спектакля и юбилейных речей на торжестве, вручены приветственные адреса, дипломы, подарки – все, что положено в таких случаях.

А спектакль продолжается – во время традиционного «капустника», спектакль, имя которому – жизнь народного драматического театра. Вот она, его история, снова и снова оживает в шутливых сценках, поставленных молодежью театра, в песнях, сочиненных, наверное, на все возможные и невозможные случаи.

Слова могут показаться шероховатыми, да чаще всего так оно и есть. Но, на зависть иным профессиональным поэтам, звучат эти песни – и не только в театре. Лучшие из них попадают в спектакли, и подхватывает их весь город. Так было с песенками к спектаклю «Девочка и апрель». И как не гордиться такими песнями, если они, скажем, о тебе персонально:

Юра Дмитриев – бог-осветитель, Юра – сердце театра всего, Но когда аплодирует зритель, Он, как бога, не видит его. За этим маленьким гимном тоже стоит история. Электрик Юрий Тимофеевич Дмитриев вместе со «стариками» держал экзамен на актера народного театра, но не прошел. А жить без театра не смог. Попросился делать «хоть что-нибудь». Стал осветителем, а потом... Потом – «богом-осветителем» и вообще незаменимым человеком. Его интуиция в распределении декораций на любой сценической площадке, блестящее

знание сцены, его мгновенная реакция в критических, граничащих с провалом ситуациях, когда отказывает какая-либо техника, его богатая выдумка не раз спасали театр. И поэтому он «бог».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.