– А знаете, товарищ следователь, мне кажется... У меня такое ощущение, что вы ведете все дело к тому, чтобы мы оказались вроде бы хулиганами и так далее. То есть такими, как и те. И тогда получается все распрекрасно: ничего страшного не произошло. Хулиганы побили хулиганов. А значит, велика ли беда? Вы как бы заранее готовите им оправдание...

Следователь впервые за все время насупил брови.

– Я веду следствие. И оно должно быть правдивым досконально. Ни одну из сторон ни следователь, ни прокурор, ни суд у нас не топят и не выгораживают. Советское законодательство – тоже.

– Ну, не скажите! Теперь кругом блат! – В голосе девчонки был не просто вызов, чувствовалось, что это ее заявление – глубокое убеждение, такое глубокое, что его теперь было бы бесполезно пытаться опровергнуть.

И Следователь не стал пытаться.

– Выпили на агитплощадке... Дальше?

– Пошли...

– Куда?

– В соседний микрорайон.

– Где взяли деньги на вторую и третью бутылку?

– Крон где-то у кого-то достал... Занял.

– Значит, где-то у кого-то занял. А ты ничего не видела, ничего не знаешь? Где и у кого? – Следователь, кажется, начинал терять самообладание.

Допрашиваемая молчала, хотя не знала, куда отвести взгляд.

– Добро. – Следователь решительно подошел к своему столу, сдернул с вершины стопки бумаги один лист, склонился, быстро набросал какой-то план. Обойдя стол, он положил чертеж перед девчонкой.

– Вот он, знакомый тебе микрорайон. Когда вам показалось, что вы выпили мало, а от твоих пяти рублей оставалось всего лишь рубль сорок, вы прямиком направились вот сюда. И вот на этом углу поджидали, пока откроется «торец» – магазин на языке любителей выпить. Когда магазин открылся и в него ринулись первые жаждущие, вы заняли привычную позицию. Я подчеркиваю, привычную позицию: Кронкин стал у самой нижней ступеньки крыльца, остальные в двух-трех шагах от него. И ты в том числе. И не просто в том числе – в самом центре компании. Дело вашего Крона было подлавливать сговорчивых – из тех, кто послабее, побоязливее, кого не поджидали друзья-товарищи. Обращение было тоже обычным и привычным: «Эй, мужик! Подкинь полтинник! На чернила не хватает!» При этом Кронкин делал вид, будто для него этот полтинник ровным счетом ничего не значит, и случись наоборот, спроси полтинник кто-то у него самого, он безо всяких яких предоставил бы монету любому желающему. Да, ваш Кронкин не просил, нет! Он снисходил до того, чтобы взять деньги. Он умеет это делать с величественной небрежностью. Некоторые останавливались после первого окрика, но потом сразу же отмахивались: «С чего бы ради я должен давать тебе полтинник?» В таком случае ваша компания сдвигалась поближе к смельчаку, норовя зайти со спины, с боков, то есть окружить. Руки вы все держали в карманах, ноги – на отлете, этак небрежно выброшены вперед, носки туфель нервно поигрывают, постукивают... Весь вид ваш в таких случаях как бы предупреждал: «Не вздумай выпендриваться!» Ну, да те, кто не боялся бросить вам свои дерзкие слова, и дальше не боялись вас. Они спокойно уходили, а вам ничего не оставалось, как покричать вслед: «Жлоб! Скряга! Появись здесь еще раз!» Сегодня сопротивляющихся оказалось немного, и вы быстро «наскребли» на две бутылки вина. Одну выпили тут же, на углу, из горлышка, демонстрируя свою выпивку всему миру. Этим самым вы начинали «дразнить гусей», ведь каждый нормальный человек, видя вас за этим занятием, возмущается в душе...

– Вот именно что в душе! – вырвалось у девчонки. – Но вслух ни один ничего не скажет! Все боятся! Любые всякие боятся! Рабочие, интеллигенты, тридцатилетние, сорокалетние... Как кролики все! Одни делают вид, что для них все это привычно и они не видят в этом ничего такого, другие притворяются, что они невозмутимые философы, и не замечают за своими глубокими мыслями то, что творится на улице, третьи как будто не собираются терять свое достоинство в уличных приключениях, четвертые вообще отворачивают свои физиономии, как будто ничего не видят. Даже интересно бывает наблюдать... А на самом деле? У каждого просто-напросто душонка замирает от страха! Каждый боится, что его ударят. Теоретически ведь теперь все подряд воспитатели, практически где они? Нету воспитателей! Не боятся только старички, да и то только потому, что уверены: уж их-то мы не тронем.

– А вы даже «трогаете»?! – вскинулся Следователь.

Девчонка только теперь сообразила, что в пылу обличения трусости прохожих промазала со своим монологом-откровением, но тут же успокоилась, выпятила губки, сделала их «сердечком».

– Все равно это не поможет тем! Мы ничего такого не сделали! А за то, что мы кого-то презираем, не судят. Вот! К тому же мы еще несовершеннолетние!

Следователь сощурился, между широкими черными его бровями резко легли две глубокие вертикальные складки.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.