Предел

– И что? – Следователь добыл из пачки очередную сигарету.

– Разрешите? – протянула руку девчонка. Следователь смутился, но мгновенно перестроился:

– Пожалуйста.

Она прикурила, низко склонившись над столом – волосы красивыми, эффектными кольцами легли на протокол допроса, – выпустила дым первой затяжки прямо перед собой, сильно вытянув вперед губы (так делают девицы – завсегдатайки ресторанов, подчеркивая свою независимость, раскрепощенность, презрение ко всем и вся и еще бог знает что подчеркивая).

– А то, что и следовало ожидать! – снова повысила тон девчонка. – Они поскорее проскочили мимо! Теперь кругом одни трусы! Поголовно!

Следователь выпустил дым в сторону раскрытой настежь форточки.

– А я не уверен в этом. Они просто-напросто растерялись, не сообразили, как вести себя. Почему? Да потому, что вот ведь совсем недавно в новом микрорайоне в одиннадцать сорок прохожий вдруг услышал отчаянный девичий крик. Кричали то же самое, что и ты: «Помогите!» Мужчина моих лет бросился в лесок, ну, такой, какие раньше в старой части города были – куски тайги, оставленные строителями. И что ж ты думаешь? Его встретили три парня-десятиклассника и их одноклассница, которая перегибалась в поясе от смеха. Как же! Шутка удалась! Мужчина, естественно, попытался высказать все, что подумал о «шутниках». Так парни втроем так отходили беднягу, что он едва выполз к автобусной остановке. Вместо дома, куда торопился с работы, в больнице с переломами оказался. Так вот... – Следователь умолк, но тут же встрепенулся. – Кстати, ты послушай, что кричат твои сверстницы по ночам во дворах. И как кричат. Так кто же способен понять, изволите вы развлекаться или в самом деле попали в беду? Это одно. А второе – вы ведь уже приучили людей старшего поколения держаться от вас подальше в любом случае. Вы даже своим родным на день сто раз твердите: «Не ваше дело!«

Девчонка возразила только на первое замечание Следователя:

– Нужно быть совсем валенком, чтобы не понять интонации!

– Ладно, видно, не понять этого именно тебе. – Следователь встал, заходил по кабинету от шкафа к столу. – Да и уклонились мы, однако...

– Он, этот, с бородкой, сережки снял. «Золотые?» – спрашивает. Я ответила, что не носила никогда чего попало. Он тогда хмыкнул и заявляет: «Не подумай, что из-за стоимости, из-за корысти... Конфискую исключительно из-за любви к красоте. Мы все, видишь ли, в душе поэты. А камешки ох как играют в свете костра!» А те сережки мои самые любимые. Мама мне их при переходе в девятый класс купила. Двести восемьдесят шесть рублей тогда стоили. Теперь все шестьсот потянут!

Следователь внезапно посуровел. Девчонка этого не заметила.

– Потом они приказали отвернуться к костру спиной, включили магнитофон и приказали не поворачиваться до тех пор, пока не кончится музыка. В общем, когда кассета кончилась, я почувствовала, что этих троих у костра уже нет. Повернулась – они действительно исчезли. Потом увидела бегущего в нашу сторону милиционера, потом второго, – Девчонка облегченно вздохнула и выжидающе посмотрела на Следователя.

– Нет, Марина, это не все. На сей раз жизнь подступила к тебе основательно, по-серьезному. Я понимаю, что ты устала, но, увы, ты обязана помогать мне даже через свою усталость. Заметь, помогать уже независимо от твоего желания. Тебе это сразу трудно осознать. Как это вдруг не учитывать твоих желаний? Ведь до сих пор ты только и жила ими, своими желаниями. Нужно. Заметь и то, что в случае, если твое желание разойдется с моим, мне на помощь придет закон. Нет, он не бездушен, поскольку определен, установлен и исполняется людьми, но все же закон,

с другой стороны, неумолим. – Следователь в который раз ходил по кабинету. – А ты никак не хочешь описать как следует первую часть вашего дня. Никак! Впрочем, и в той части, где ты была словоохотливее, ты, как бы здесь поточнее выразиться, не совсем правдиво все передала: может быть, не запомнила, а может быть, специально смягчила слова и поступки своих друзей. Вот, например, вы взбежали на противоположный берег ручья в лесу. Ты, естественно, немного поотстала от парней, крикнула им: «Эй! Вы еще долго собираетесь сверкать пятками?! Кто за вами гонится?» – Следователь уже в упор, истинно по-следовательски, стал смотреть в глаза допрашиваемой. – За вами кто-то должен был гнаться? Девчонка не выдержала взгляда.

– Нет, конечно. С чего бы и кому за нами гоняться? Просто пришлось к слову.

– Добро. Пусть будет так. Вот' вы увидели костер. Метрах в двухстах от вас. Ты мне объяснила, что Крон, то бишь Кронкин Сергей, сказал: «Пойдем посмотрим, кто там». Разве костер в лесу для вас такая уж диковинка? Неожиданность? Разве вы заранее не знали, что там могут делать люди? Ведь ни по какой другой причине костры здесь никто не разводит: только посидеть у огня, выпить, поджарить шашлык и так далее. Вы и сами не раз жгли эти костры и со взрослыми с самого раннего детства ходили на лоно природы в выходные дни... Ну, вот вы вышли к костру и увидели двух парней. Ты доказываешь, что Крон попросил вина. Заметь, ты говоришь «попросил». Что само собой подразумевает вежливое обращение, просьбу. На самом же деле этот эпизод выглядел несколько иначе. Увидев костер, вы уже прекрасно знали, что там и как. Крон предложил: «Пойдем, наведем шмон». «А если там их много?» – засомневался Стае. Но Крон презрительно отмахнулся: «Щенок!» Ты засмеялась.

И вы пошли. Когда же увидели, что возле костра всего два парня, Крон начал разговор в своем любимом стиле, который отработал перед зеркалом после какого-то гангстерского фильма и от которого у него всегда тревожно-сладко щекочет внутри: «Эй, мужики! У вас найдется, кажется, для нас лишняя бутылочка?»

Парни у костра переглянулись, пожали плечами. Если бы вы были понаблюдательней да и поумнее, вы бы сразу поняли, как именно переглянулись эти парни.

Чернявый, как ты его называешь, вскочил, засуетился, заприговаривал: «Один момент, ребята! Какой разговор! Для таких парней разве чего пожалеешь?» И он принялся что-то лихорадочно искать в сумках. Ваш Кронкин, не тая восторга, откровенно-пренебрежительно подмигнул вам – своей компании. Дескать, а что я вам говорил? И вы все дружно засмеялись: было очень приятно сознавать, что этот сильный парень, гораздо старше вас годами, так засуетился в угоду вам. Засуетился, по-вашему, конечно же, не из-за любезности и желания угостить вас, но только из-за страха перед вами. Вы ведь больше всего на свете любите, когда вас боятся. И вы совсем не обращали внимания на стриженого, который внимательно наблюдал за вами, а в глазах его уже было явно выражено то, что случилось потом...