Первая выставка пострадиционалистов состоялась в Риге лет шесть назад. Скорее по случайному совпадению в группу пострадиционалистов вошло семь молодых художников. Число семь — магическое, выражает абсолютное единение. В данном случае единение против традиции сводить роль искусства к фальшивой, служебно-дидактической. Ведь известно, что нет ничего более несовместимого с искусством, чем нормы и шаблоны, еще совсем недавно изворотливо называвшиеся традицией.

Кто они, эти художники? А их выставки — пощечина общественному вкусу? Их задача — удивлять необычной дерзкой манерой, граничащей с вызовом? Или же просто эстетическая провокация?

Но состояние ошеломления проходит, когда всматриваешься в эти работы. Художники притягивают в свой мир, и начинаешь понимать и воспринимать их идею не как «выверт» интеллектуалов, а как стремление выразить таким, пусть необычным, «языком» свое видение, свое восприятие жизни. И несмотря на необычность, а подчас и агрессивность формы выражения, ломаются стереотипы, раскрепощается сознание. Когда-то замечательный поэт и мудрейший критик-эссеист Максимилиан Волошин назвал традицию в искусстве почвой, а творческую индивидуальность — семенем. Одно без другого немыслимо.

Ну, разве не традиционно в лучшем смысле этого слова убеждение Айи Зарини: «Я раскрываю идею на плоскости цветом и линией». На полотнах Айи цветовые изображения линий превращаются в цветовую символику. Вызывающая хаотичность линий, буйство красок и на первый взгляд бессмысленность всего этого цветового калейдоскопа, как ни странно, приковывают. И вдруг ловишь себя на мысли, что угадываешь замысел художника. Начинаешь понимать драматургию полотна, его подтекст. И возникает ощущение гармонии...

Грандиозность цвета Айи Зарини особенно оттеняет благородство и какую-то спокойную чистоту красок Гиртса Муйжниекса. Его живописная графика своеобразна. В беспокойном, нервном, таком издерганном бытии человека сегодняшнего дня он умеет услышать и неторопливую, умиротворяющую мелодию...

Экскурсы в историю Франчески Кирке не знают временных пределов. Исторический диапазон в ее работах безграничен: от библейских сюжетов до наших дней, не менее адских, чем во времена братоубийства Каина. Живописная работа-ширма «Культ личности» вопреки своему предметному назначению не заслоняет, а распахивает преисподнюю. Эпизоду истории придает художница космический характер. Историческое развитие в ее понимании — «Пути Каина». Кровожадные «игры» босховских типажей накренили мир, угрожают всеобщим распадом. В трагических переживаниях художницы — не страх, а предупреждение. Ее тревога велика, но исключает безысходность. Подлинное вхождение личности в трагедию оборачивается по законам искусства просветлением, которое уже за пределами сюжетов отзывается в зрителе жаждой преображения.

Трагическое мироощущение свойственно всем художникам группы. Но части расколотого мира — не последняя реальность, утверждает Иева Илтнере. Есть еще дух творчества, который производит дивные метаморфозы с его обладателем. Демону разрушения противопоставляется гармоничное начало творческого человека. Художница показывает самую стихию творчества, созидания, духовного экстаза. Голубой одухотворенный цвет лепит легкую воздушную форму, столь легкую, что она становится знаком иных сфер, сияющих и вечных.

Как бы ни была суха теория, а «древо жизни вечно зеленеет». В этом убеждают вечные темы искусства: противоборство добра и зла, любовь, материнство, пугающая хрупкость жизни. Они обостренно и прямолинейно воплощены Сандрой Крастиней. В особом взгляде на мир — умном, тонком, слегка ироничном, глубоко сострадающем — видится родство (может быть, неосознанное) с великим Домье.

Откровенная ретроспективность не порабощает искусство Илзе Авотини. Ее произведения, тяготеющие к примитиву, кажутся самыми простыми, понятными. Историк искусства как-то заметил, что есть таинственная связь примитивов с весною. Действительно, бесхитростное ее искусство — тихое, умиротворенное. Радость начала жизни, жаркая, как ее краски. Слышится:

За радость тихую дышать и жить

Кого, скажите, мне благодарить?

В известной поэме А. Блок проповедовал: «Познай, где свет, — поймешь, где тьма».

Художники, наши современники, начинают с познания тьмы — она очевиднее! — чтобы потом прорываться к свету...

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.