Матрены, и автор рисует такую сцену:
Наконец-то вздохнула
Полной грудью теперь,
А на плечи метнулся Соболь —
экспортный зверь.
Кажется, все правильно: она-то, Матрена, давно мечтала о соболях да и заслужила их с полным правом. А на самом деле какой фальшивой, оскорбительной выглядит эта прямолинейность, какой оттенок самодовольства придает автор Матрене, когда в финале стихотворения соединяет такие строчки:
И улегся красиво,
От счастья дрожит...
Вез Матрены
России
Ни за что
Не прожить!
Самые благородные и верные побуждения были у поэта. Внешне они даже осуществились: автор выражает Матрене и сочувствие и жалость, а в заключение даже вознаграждает героиню дорогим мехом. Но все добрые эмоции получили значение, противоположное замыслу.
И в том, что «правильный» замысел при исполнении неожиданно оборачивается фальшью, есть глубокая закономерность: сама природа художественного творчества обрекает на неуспех попытки говорить о дорогих каждому человеку вещах с внешней теплотой и искренностью, оставаясь при этом холодным и равнодушным. Пожелания молодой поэзии большей гражданской значимости, философской силы вовсе не являются чем-то для нее недостижимым. В лучших стихах мы можем видеть, как естественно воплощается полная неразделенность общественных и личных забот и стремлений:
Нас кормит жизнь, а не искусство,
А я в искусстве — с головой!
И оттого бывает скудно
С едой и прочей ерундой.
Так своеобразно жалуется на жизнь Павел Мелехин. Горькие афоризмы во многом можно назвать, автобиографичными: поэт еще не выпустил первой книги, и вполне верится, что с вещами, снисходительно названными «едой и прочей ерундой», ему приходится действительно трудно. И здесь автор делает существенную и опять оригинальную оговорку:
Но у меня такого не было, Чтоб я без хлеба день сидел. Во всяком случае, я хлеба Побольше Хлебникова ел.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Научно — фантастический роман. Продолжение. Начало см. в №№ 11—15.