Необъятная сокровищница культурного наследия человечества, открытия и творческие взлеты мастеров социалистической культуры составляют наше духовное богатство. Чтобы овладеть им, необходимо упорно учиться.

В музее изобразительного искусства толпятся зрители. Открыта широко разрекламированная выставка шедевров известного зарубежного собрания. Люди часами стоят в очереди, желая попасть на нее... но обычно меньше минуты проводят возле самого шедевра — и, убедившись, что это именно он, «тот самый», проходят к следующему. И на выставках современного искусства зритель бежит по залам, не уделяя конкретному произведению и минуты, казалось бы, с благой целью — успеть осмотреть все. А пропускает мимо себя, своей души подлинные, глубинные мысли и чувства художника, заложенные в произведении, контакт с которым и не мог возникнуть в считанные секунды.

Чаша искусства наполнена многими веками творчества. Но из нее надо уметь пить. О необходимости же особого умения иные даже не догадываются. Ведь в изобразительном искусстве «все так наглядно!». Вот дерево, это молодая мать, это весна, а тут бой за высоту… Чего же еще? Как похоже!

И все? Случайно ли это? К сожалению, нет. Ведь культура человека начинается с детства, воспитывается в школе. А в школе с искусством знакомят в наше время излишне узко. Уже в седьмом классе преподавание прекращается (признаюсь, мне никто не мог объяснить, почему юноше и подростку не нужны систематические встречи с искусством!). К тому же бывает, что ведут этот предмет (если он вообще ведется) педагоги-любители, специально этому не обученные, — «в догрузку». Но сейчас даже не об этом разговор. Какое понимание искусства прививается детям сегодня согласно школьным программам? Не приводит ли именно сама программа к столь поверхностному. Но сейчас даже не об этом разговор. Какое понимание искусства прививается детям сегодня согласно школьным программам? Не приводит ли именно сама программа к столь поверхностному восприятию изобразительного творчества? Ведь порой, кроме школы, ребенку негде получить первичные знания по искусству. А вкус, восприятие подростка формируются стихийно. Не опасно ли это для сформирования той самой гармонически развитой личности, которая по нашим представлениям только и может строить коммунизм?

Соприкосновение с вершинами мирового искусства, умение понимать, воспринимать все мысли и чувства, вложенные истинным художником в свое произведение, не только делают человека духовно богатым, гармонически развитым, но и становятся одновременно заслоном для проникновения в духовную жизнь общества так называемой «массовой культуры», несущей чуждые нам взгляды, пропагандирующей дурной вкус и произведения, созданные на потребу такому вкусу. Для восприятия подобных произведений не требуется ни усилий, ни знаний, ни, повторяю, умения пить из чаши подлинного искусства. Поэтесса Новелла Матвеева как-то сказала о своих стихах: «Я вам несу свою мечту как одуванчик в бурю...» Мне кажется, каждый художник с такой же тревогой ожидает встречи своих произведений со зрителями. Мы знаем, для того, чтобы такая встреча состоялась, мало запаса «духовного электричества» в самом произведении. Нужен зритель, способный воспринимать, подготовленный к встрече с искусством вообще и с данным в частности.

Но вот «учитель учителей», создатель ныне действующих программ профессор Кузин пишет: «В силу того, что искусство отображает предметы и явления действительности как они есть, не зашифровывая их в определенные знаки и буквы, мы сравнительно легко узнаем то, что изображено в произведениях художника, и поэтому легко раскрываем общее содержание произведений Джотто, Леонардо да Винчи, Рембрандта, Дюрера, Гойи, Родена, Сурикова, Серова, Пластова и других художников». Пишется это в учебнике для учителей со всем авторитетом педагогической науки, убеждая, что понимание искусства — дело простейшее. Ведь, и правда, всегда можно увидеть, что изображено в реалистическом произведении.

Однако профессор путает. Путает узнавание с пониманием, а это самая глубокая опасность в формировании отношения к изобразительному искусству, самая грубая ошибка. В теории искусства применяют даже специальный термин «подтекст». Подтекст существует во всех видах искусства. Наивно здесь отделять изобразительное искусство, убеждая, что тут легко понять и своего современника, и Леонардо да Винчи, и Хокусаи. Нет, даже современника понимать непросто!

Тут все же более права поэтесса, считающая, что «есть и у действительности видимость» и «за этой видимостью душа», то есть смысл, вложенный автором в видимую реальность. Да, «не в соли соль, гвоздь тоже не в гвозде». Реально изображенный предмет или события — всего лишь текст, первый, верхний слой произведения. Многие и многие теоретики веками пытались разобраться в сложном феномене искусства. Сегодня и психология, и философия еще внимательнее «въедаются» в проблему отношений «художник — произведение — зритель», сегодня опасно именно учителя настраивать пренебрежительно к сложности восприятия искусства. Не случайно наша партия говорит о всевозрастающей роли искусства в формировании культуры общества.

В проекте новой редакции Программы КПСС подчеркивается, что партия придает большое значение более полному и глубокому освоению трудящимися массами богатств духовной культуры. Последовательно руководствуясь ленинскими принципами культурного строительства, партия проявляет заботу об эстетическом воспитании трудящихся, подрастающих поколений на лучших образцах отечественной и мировой культуры. Эстетическое начало еще больше одухотворит труд, возвысит человека, украсит его быт.

Искусство существует во времени. Сегодня люди уже не живут интересами первобытного человека или человека средних веков. Почему же нам интересны произведения искусств прошлых веков, почему они не умерли для нас? Вопрос непростой.

Конечно, его можно решить так же, как профессор Кузин: «Одной из потребностей человека было художественное украшение предметов быта, труда, оружия... Переселяясь в новую пещеру, человек спешил украсить ее стены изображением животных, сцен охоты и т.д.». Совсем как мы с вами! Ничего в отношении к искусству за все века, оказывается, не менялось! «Спешил украсить»... Нет, все гораздо сложнее. И грамотный, марксистский подход к искусству обязательно историчен. Мы можем стать вровень с веком, лишь впитав в себя опыт предков, опыт, накопленный миллионами лет. Лишь став на эту взлетную площадку, мы можем совершить шаг в будущее.

Владимир Ильич Ленин подчеркивал, что необходимо упорно учиться, овладевая всеми богатствами человеческого знания, и говорил о том, что пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех запасов знаний, которые выработало человечество.

Долог опыт наук — опыт покорения человеком сил природы. Столь же длительно развитие искусств. Только здесь накоплен совершенно иной опыт «эмоционально-ценностных реакций». Это опыт отношения к миру, опыт любви и ненависти. Казалось бы, какая мелочь в наш технически-кибернетический век — любовь. Но именно она определяет цели, на которые должны быть направлены все достижения техники и науки, — на благо людей или на горе им. Техника в глубинных целях человеческих (даже всего общества) не определяет ничего.- Она определяет лишь средство достижения целей. Когда мы говорим, что живем в век научно-технической революции, то забываем, что она и не первая, и не последняя. А главная революция нашего века — попытка человечества перейти от общества классов, общества эксплуатации человека человеком к обществу гуманному, без классов и эксплуатации — к коммунистическому обществу. Мы забываем, что техника именно для этого нужна нам, нужна человеку, а не наоборот. Превращать человека в средство преступно. Он — человек, гармонично развитая личность — цель развития общества. Это подтверждали многие философы и ранее, но осознанным это становится лишь сегодня — у нас (а не в потребительском обществе, где цель — потребление, прибыль).

Ведь если человек — цель, значит, все, что формирует его именно как человека, а не только как специалиста какого-либо узкого профиля, становится для общества важнейшим.

И вот тут искусство оказывается на «острие», именно оно в единстве мысли и чувства способно строить отношения человека к миру. Отношение к природе, отношение к человеку (любовь, дружба, доверие, нежность, горечь и т. д., и т.п.) как чувственная ценность не осознавалось ни в одном другом виде деятельности. Чувственная — значит лично переживаемая радость, тревога, горечь... Именно искусство способно вызвать это переживание как сопереживание — сделать чужое (автора или его героя) переживание своим.

Наука может лишь анализировать чувства, движения души, но она не может дать это «со»: нельзя сопереживать теории — можно только живому человеку или природе.

Нет, не так просто раскрывается содержание подлинного произведения — тут нужно не вычленять «в нем эстетическое», а переживать его. Возможно же это, освоив, хотя бы в минимуме, язык искусства. Язык? Разве у изобразительных искусств, «где все наглядно», есть какой-то особый язык? К сожалению, многие этого не понимают. А ведь здесь даже не один, а целая семья языков. Язык монументального искусства иной, чем у станкового, декоративного, и уж совсем иной у архитектуры.

Не странно ли: нас окружает искусство с детства, а мы специально должны овладевать его языком? Однако нам не кажется странным, что, научившись говорить на родном языке с малолетства, мы потом долгие годы в школе учимся языку — учимся не просто читать, а читать художественные произведения — прозу и поэзию. К этому мы привыкли, это кажется естественным.

Так же естественно было бы — но пока непривычно — учиться языкам других видов искусств. Я говорю не только об изобразительном искусстве, но и о музыке, театре, кино — мы часто даже не подозреваем, что язык кино, образный строй его воспринимаем поверхностно и поэтому наиболее сложные и глубокие произведения могут «не доходить» до нас.

Если говорить всерьез о пластических искусствах, то покажутся опасными для культуры народа те ножницы, которые существуют между искусством и его восприятием, взаимоотношением искусства и зрителя. Ведь если в изобразительных искусствах естественно говорить о зрителе, то как сказать о наших отношениях с архитектурой или декоративно-прикладным искусством? Самой прекрасной чашкой мы не только любуемся, мы пьем из нее — она утилитарна. Но и духовна! В чем же ее духовность и чем эта духовность отличается (или не отличается?) от духовности станковой картины? Все эти вопросы возникают, если к искусству относиться всерьез. Каждый вид искусства играет свою неповторимую роль в формировании взаимоотношений человека с миром.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.