В первом году новой пятилетки каждому из нас, где бы он ни работал, какую бы должность ни занимал, предстоит пройти проверку большим делом, испытание ответственностью, каждому нужно будет мужество, чтобы отказаться от неразумных, отживших свое привычек и взглядов.

До рассвета еще далеко, а на заиндевевшей от мороза автостанции час пик: вахты разъезжаются по месторождениям. Вон у того «Икаруса» ребята с Яун-лора, а те вроде с Федоровского... Так, а вот и мои — кажется, все в сборе.

До нашего Лянтора от Сургута всего два часа вахтовым «Икарусом». Всего — потому что еще не так давно и до ближних буровых добирались дольше: и транспорт, и дороги были не в пример нынешним. Ко всему привыкает человек, а к хорошему даже быстрее. Вот и мы принимаем уже как должное и эту бетонку, и эти рейсовые автобусы. Работать в нормальных условиях — желание совершенно законное, и грех сетовать, что на смену палаточной романтике пришел трезвый реализм оседлого жителя. Порадуемся и росту жилья в последние годы, а то ведь половина моей бригады пока еще живет в общежитии — это типично для всех молодежных коллективов. Пока холостой — о квартире и не думай. А сколько семейных ютятся во времянках. О детсадах вообще молчу... Ничего не поделаешь, пополнение ударных строек, говорят, всегда идет быстрее, чем жилищное строительство.

Но так ли уж ничего и не поделаешь? Может, за объективными причинами стоят вполне конкретные люди, их неумение верно оценить ситуацию и грамотно спланировать перспективу?

Взять те же дороги. Разве мало еще руководителей считают строительство дорог нерентабельным или несрочным делом? А все дорожные потери, ремонтные простои списывают на объективные трудности освоения края. Хотя нехитрый, самый приблизительный подсчет убеждает в очевидности обратного. Стоимость лишь одной нашей скважины около 250 тысяч рублей — четверть миллиона, а бывают скважины много дороже. При кустовом способе добычи мы набуриваем их только на одном «пятачке» до двух дюжин, и каждую «ветку» подземного куста надо выложить двумя километрами обсадных труб.

Подвозиться они должны без опозданий. иначе стенки осыплются, и тогда все насмарку — перебуривай заново. Таких кустов на месторождении может быть двадцать и больше. И каждая площадка еще отсыпается привозным грунтом — это сотни и сотни рейсов самосвалов. Какие дороги могут выдержать такой ритм?

На повороте фары высвечивают участок поваленного леса — следы недавнего урагана. Из-за повреждений ЛЭП замерли тогда некоторые буровые. Но с последствиями разошедшейся стихии справились за двое суток, а вот с холодами куда сложней, будто они невесть какая неожиданность. Как осень, так читаешь в местных газетах: тут не вставили вовремя стекла, там не утеплили подъезды, и как следствие — резко возрастает расход электричества и газа. Того самого газа, что добывают у нас, гонят по газопроводам в другие края, чтобы обогревать квартиры, а не отапливать улицы. Если будем и дальше транжирить сырье, нам действительно никаких уренгоев не хватит...

Прислушиваюсь к негромким голосам. Как правило, по дороге на вахту ребята дремлют — добирают то, что недоспали дома, а тут различаю реплики наших, из вахты Панова. Спор не спор, но вроде того: кипятится Серега Гладков, почему-то прозванный Гошей, самый молодой в вахте. В бригаде он с 84-го, сразу после армии пришел, и та осень, на Солкинском, была его первой на буровой. Помню, проходка шла трудно, часто подводило оборудование: «северное исполнение» все еще оставляет желать лучшего, хотя за годы освоения Тюменского Севера разработчики техники должны бы, кажется, изучить особенности местных условий... Гладков доказывает кому-то, что тогда, на Солкинском, мы и не могли вытянуть обязательства — уж очень часто капризничал наш старенький БУ-80.

— Чей он был, тот станок?

— Общий, как обычно. Развалюху нам передали — такой мы и приняли. — Узнаю немногословного Сергея Панова. Ему трудности не в новинку — за семь-то лет чего не бывало.

А Гоша не унимается:

— Вот! Значит, ничейный. Нет бы сразу забуриваться — сутки доводим его до ума. Так? Прибавь сюда же каждую остановку на обогрев. Какой простой набегает?

Да, не хотел бы я повторения тех дней. Резко упала производительность, снизилась и зарплата. И настроение, конечно, соответственное. «Сразу и крылышки опустили, голуби?» — вопрошал Евгений Ильич Есин, наш главный инженер. Что на это было ответить?

Я в те дни только что принял бригаду. Неделями с технологом не вылезал с буровой. Отлаживали агрегаты, подбирали режим бурения, рокировки делали в сменах. Усилили контроль за каждой операцией. Собрание провели, составили памятку обязанностей каждого помбуха... И руководство с нами понянчилось, что и говорить. Но Геннадий Михайлович Левин, начальник управления, не повышал голоса, знал, когда надо требовать, а когда просто помочь.

И Есин не только о технологической дисциплине толковал. «Посчитайте-ка, — предлагал, — сколько вы заработаете при хорошем ускорении? Так-то вот. И это вам по силам. Тогда почему, скажите, мне вас надо уговаривать?» Убедил. Потом на новом кусте с другим станком пошло дело. Глядь, и Шукюрова обошли. Тут уж ребята воспрянули духом: хоть до Сидорейко — первой нашей скрипки — пока далеко, но будем стремиться...

— А теперь что же, оба станка закрепят за бригадой? — Это Виктор Печорин, он в бригаде только полгода. В двадцать семь лет человек рискнул начать биографию «с чистого листа»: жил себе под Омском, работал водителем, потом все бросил и пошел к нам в ученики. Именно в УБР-2. Да, парню не давали покоя левинские рекорды, и он сам решил к ним приобщиться. Иного, наоборот, уговорами не заманишь норму перекрыть. В чем тут дело? Почему, действительно, приходится убеждать человека в собственной его выгоде? Да потому что выгода временная, а хлопот — на всю оставшуюся жизнь. В следующем году план поднимут именно тем управлениям, которые его перевыполнили, а прочим оставят прежнюю норму. Потому-то середнячок предпочитает не высовываться.

Конечно, суть не в одном желании или нежелании — без мощной оснастки и передовику не выгрести. Хорошо бы и впрямь закрепить технику за каждой бригадой, сразу бы отношение к ней изменилось, вероятность аварии уменьшилась. Надо бы, но как? Ведь заводы-изготовители регулярно недодают буровикам до тридцати процентов требуемого оборудования. И у предприятий свои оправдательные причины: с одной стороны, нехватка металла, с другой — план по валу. Тому самому валу, что давно уже стал притчей во языцех, но, по сути, до сих пор является ведущим показателем для отраслей. Поэтому, бывает, наше министерство просит буровые станки для небольших глубин, а предлагают «на вырост» — станки другого класса, тонн на шестьдесят тяжелее. И мало того, что агрегатам установки так и не доведется до списания поработать в полную мощность, эти лишние тонны надо еще поворочать при монтаже, при переезде с куста на куст. Теряется время, тратится металл, который мог бы пойти на создание нового оборудования.

Звучные цифры отчетов притупили наш слух, мы вяло реагируем на проценты потерь и упорно не желаем видеть корень зла, хотя частенько об него спотыкаемся. Незаинтересованность — причина многих бед. Не потому ли часто не можем сделать рекорд бригады нормой для отрасли, что смежники не в состоянии обеспечить такой темп? Ведь они тоже зависят от своих поставщиков...

Вот мы в корне изменили положение с простоями. А почему? Теперь те, кто с нами в одной связке — вышкомонтажники, тампонажники, геофизики. — так или иначе заинтересованы в скором и качественном окончании строительства скважины. Оценивается результат, в который каждый внес свою долю труда. И узковедомственные рогатки уже не мешают. Так должно быть и на других уровнях. Нефть, реальная прибыль от тысяч тонн сверхплановой нефти — вот что должно стать мерилом усилий не только для нефтедобытчиков — буровиков и освоенцев, но и для изготовителей нефтяного оборудования. Только так и можно ускорить сроки внедрения.

Как же иначе прекратить межотраслевую бумажную перестрелку, если завод-изготовитель, отыскав недочеты в конструкции, спешит вернуть проект на доработку? Нет, все по правилам, но... Сделав свой дебютный «ход конем», он автоматически включает часы разработчика (а считай, заказчика). И пока «противник» пытается избежать цейтнота плановых сроков, у завода «голова не болит». Он еще и страхуется, заначив парочку ГОСТов к «эндшпилю», и всегда может предъявить их в пиковой ситуации, тем самым обеспечив себе победную «ничью». А где-то ждут продукцию в металле...

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.